Друг детства

Он сделал вид, что обиделся – ну и пожалуйста! Но домой не пошел, а долго сидел в соседнем дворе на качелях, пока его оттуда не выжили двое маленьких ребятишек, которым приспичило именно на качели, хотя рядом вертелась пустая карусель и на горке не было ни души.

Замуж вышла! Ну почему, почему это так его задевает! И с Томурзиком сейчас все хорошо, и сын вот родился, и что ему Лялька?! Почему он не может думать о ней просто как о бывшей однокласснице? Или как о подруге детства, практически родственнице?! А еще лучше – вообще не думать. Почему сразу темнеет в глазах, стоит только представить ее с кем-то другим? Когда же это закончится!

Он хорошо помнил, когда это началось. Была ранняя весна, Лялькин отец приехал прощаться перед отъездом в Израиль – вызов устроили родственники его новой жены. До этого он несколько лет уговаривал Тити€ну вернуться к нему, но, в конце концов, отступился. Увидев Лялькины несчастные глаза – она всегда очень тяжело переживала отцовские приезды, – Сашка увел ее наверх. Там было холодно, они забрались с ногами на кушетку и накрылись огромным дедовым тулупом, пахнущим овчиной, – это было их любимое место, их необитаемый остров.

Они сто раз сидели так под тулупом, прижавшись друг к другу, сто раз обнимались и хватали друг друга в шуточных потасовках, держались за руки, целовали друг друга в щеку при встречах и прощаньях, но сейчас вдруг между ними возникло что-то новое, ни на что прежнее не похожее. Лялькина голова лежала, как всегда, у него на плече, и Сашка зачем-то понюхал ее волосы, ткнувшись носом в макушку, а потом вдруг увидел, какие у нее красивые руки: изящные тонкие запястья и маленькие пальчики с аккуратными овальными ноготками. Он задумчиво примерил свою руку к ее ладошке:

– Какая маленькая!

– Правда? Бабушка говорит, это порода такая! Девятнадцатый век! У меня и ноги маленькие, смотри!

Лялька ловко стянула шерстяной носок, связанный бабушкой, и повертела в воздухе действительно маленькой розовой ступней. И хотя Сашка не раз видел Лялю босой, сейчас при виде ее смешно шевелящихся пальчиков ему стало как-то не по себе: тяжело дышать и неудобно сидеть. Он покашлял и поерзал на кушетке, а Лялька, очевидно, тоже что-то такое почувствовала, потому что страшно покраснела и быстро натянула носок. И вовремя – к ним поднялась Тити€на:

– Так и знала, что вы здесь! Иди, Ляля, попрощайся с отцом.

Лялька убежала вниз, а он все сидел, не в силах отвести взгляд от Инны, стоявшей у окна с сигаретой. Она всегда его… смущала, но сейчас он как-то совсем по-новому разглядывал ее стройные ноги и высокую грудь. Она тоже рассматривала его, довольно скептически:

– Вырос, щеночек! Совсем стал большой. Такой взрослый и красивый… песик.

Это было как-то обидно, и он слез с кушетки.

– Такой же будешь, как все вы… – сказала она Сашке вслед, и он скатился по ступенькам вниз, недоумевая: чем он так нехорош?

Больше они с Лялькой не сидели под тулупом, не обнимались, не держались за руки, а уж тем более не целовали друг друга в щечку – ее босая ножка словно нажала какую-то кнопку, запустив химический процесс, таинственный, сладостный и необратимый. И только спустя год, в малиннике…

И вот – она вышла замуж! Сашка чувствовал себя обиженным и брошенным, хотя прекрасно знал: сам отказался от Ляльки. Сам. И ночью ему опять приснился его привычный кошмар: бесконечная Центральная улица, засыпанная желтыми листьями, и удаляющаяся Лялькина фигурка, которую он никак не может догнать, как ни старается и сколько ни бежит, спотыкаясь, следом. Но сейчас Лялька не уходила от него, а ждала у автобусной остановки – в белом подвенечном платье и летящей по ветру фате она протягивала к нему руки и улыбалась.

Он задохнулся от счастья и побежал к ней, но тут, откуда ни возьмись, ему преградила дорогу целая толпа мрачных людей в черных одеяниях. У них у всех были одинаковые пустые лица с трагически поднятыми вверх черными бровями и скорбно поджатыми алыми ртами – клоуны, догадался Сашка во сне. Это же переодетые клоуны! Он расталкивал их, они равнодушно расступались, словно стадо коров, и никак не кончались. Наконец он выбрался из черного стада, но Лялька уже уходила – как всегда! – уходила вниз по Центральной, но не одна: ее обнимал за плечи кто-то светловолосый, в черном плаще и высоких сапогах со звенящими шпорами.

– Лялька! – закричал он. – Лялька! Куда ты?

Пара остановилась и обернулась, но Лялька смотрела, сияя от счастья, на своего спутника, а у того – Сашка похолодел – было его собственное лицо! Двойник подмигнул Сашке с наглой улыбкой и отвернулся. Они снова пошли вперед, а Сашка застыл на месте, крича:

– Лялька! Это не я! Я вот он, Лялька! Я здесь! Это самозванец, не верь ему! Он погубит тебя!