Друг государства

До 1949 года эта местность называлась Раджпутаной — «Землей потомков князей», когда-то здесь располагалось около двадцати индийских феодальных княжеств. Однако современные жители штата вовсе не кичатся этим историческим фактом. Им куда приятней увязывать прошлое своей родины с такими понятиями, как воинская слава, героизм, мужество. Начиная с VII века, когда в Индостан впервые вторглись воинственные мусульмане, и практически до колонизации его Англией в XIX веке жители Раджастхана вели ожесточенную борьбу против иноверцев-захватчиков под знаменем индуизма. Их невиданная доблесть устрашала, но вместе с тем и восхищала противников: к примеру, Абду-ур-Рахим, поэт и военачальник легендарного падишаха династии Великих Моголов Акбара, даже воспел в стихах подвиг меварского князя Раны Пратап Сингха, который почетному миру с врагами предпочел побег в джунгли и партизанскую войну. У входа в Дели моголы установили памятник двум храбрым братьям-раджпутам, до конца защищавшим осаждаемый город. Но, вероятно, наибольшее психологическое воздействие на агрессоров оказывало не раз ими виденное исполнение обряда джаухар («сокровище»): массовое самосожжение раджпутских женщин, не желавших сдаваться на милость победителю. Так, например, произошло в 1303 году, когда делийский султан Алауддин Хильджи возжелал жену меварского князя и, захватив его в плен, поставил условием освобождения появление красавицы-раджпутки в султанском гареме. Правда, меварцы, совершив неожиданный набег, отбили своего правителя, но это только разъярило их врага, направившего свои войска к крепости Читтор (или Читгоргарх), где укрылись беглец и его супруга с горсткой преданных бойцов. Видя, что поражение неминуемо, князь Мевара вывел своих подданных на самоубийственную битву, а женщины и дети предали себя огню.

Война для раджпутов была синонимом слова «жизнь». Мальчики с раннего детства готовились к будущим битвам: их обучение включало верховую езду, метание копья — обычно его запускали в буйвола или кучу глины, стрельбу из лука, игру в шахматы для развития стратегического мышления и многое другое.

Впрочем, был в истории Раджпутаны и Индии в целом недолгий период, когда на местных землях воцарилось относительное спокойствие. В конце XVI века Акбар, глава империи Великих Моголов, провозглашенной в 1526 году тюрком Бабуром, решил отойти от военных методов и пустить в ход дипломатию.

Акбар взял дальновидный курс на политическое равноправие народов империи. В первую очередь он отменил джизию — подушную подать с иноверцев, которая взималась со всех немусульман. Одарив мятежных подданных рядом привилегий, он был благосклонен ко многим местным правителям и, более того, начал поощрять браки мусульман с индуистами. К примеру, его родственница стала женой весьма влиятельного раджпутского князя Ман Сингха. Мудрая политика Акбара привела к тому, что в 1615 году его сын Джахангир добился официального подчинения Раджпутаны власти Великих Моголов. Впрочем, мир длился недолго. Наследники Акбара начали отступать от его принципов, да и взаимная ненависть религиозных противников была настолько непримиримой, что пламя вражды разгоралось от малейшей искры недоверия. Не раз еще воинственные раджпуты вступали в кровопролитные схватки с гордыми тюрками и с соседями-маратхами, как позже с новыми колонизаторами из Британии. Гуляя по скромным городам или селам современного Раджастхана, вслушайтесь в их многозначительную тишину: а вдруг сквозь толщу лет на миг донесется из прошлого скрежещущий лязг сабель или терпкий запах пожарищ, напоминающий о тех суровых временах.

Герой мира

И все же Раджпутана жила не только войной, но и миром. Именно здесь сложилась личность одного из самых харизматичных и светлых индийских героев Нового времени — махарана (именно так в Раджпутане называли махараджей) Джай Сингха, политика, ученого и философа, князя государства Амбер и основателя города Джайпур, нынешней столицы Раджастхана. Впрочем, он мог бы войти в историю благодаря одному-единственному диалогу с всесильным императором Аурангзебом, в котором выказал ум и такт, ожидаемые от искушенного дипломата, но никак не от тринадцатилетнего мальчика.