Друг и лейтенант Робина Гуда

— Я всегда смогу отыскать отличный эль в какой угодно округе, — возразил Тук. — Христианский мир велик, и, слава Господу, в нем повсюду ценят бодрящую влагу, — вагант тщетно попытался подобрать грязную мокрую полу рясы. — Да, бодрящую и вдохновляющую влагу, а не ту, от которой приключаются лихорадка, насморк и ревматизм. Несомненно, где-то существуют благословенные места, где по пятам монахов не рыщут злокорыстные стражники, где в спину служителям Господа не стреляют одержимые жаждой крови лесники, где еда не удирает от едоков со всех ног и где самая невинная прогулка в ближайшую деревню для удовлетворения скромнейших нужд не грозит обернуться для смиренного монаха скорой встречей с палачом…

— Ну, все, фриара повело на велеречие! — фыркнул Дик. — Сейчас он заболтает нас до смерти!

Зато Джон что-то совсем примолк. Эй, скажи что-нибудь! — Бентли ткнул в спину широкоплечего великана, который с самого рассвета не проронил ни слова.

Джон и раньше не был болтуном, но в последние дни на него, похоже, напала великая хандра. Теперь он открывал рот только для того, чтобы огрызнуться или выругаться — чаще всего на своем диковинном языке, которого не понимал даже Тук, свободно владевший дюжиной чужеземных наречий. И сейчас верзила как будто вовсе не услышал Дика.

За Маленького Джона жизнерадостно ответил Локсли:

— Оставь его, он все еще тоскует по своим штанам! Разве за несколько дней переживешь такую тяжелую потерю?

Вот теперь Джон резко обернулся и наградил йоркширца убийственным взглядом.

— Я бы их не потерял, если бы ты не затеял ту гонку через терновник!

— По нашему следу шли пять лесников и свора собак, так чего же ты от меня ждал? Чтобы я важно шествовал по Королевскому Пути? — возразил Робин. — Я просто не понимаю, чем ты так недоволен, Малютка! Царапины на шкуре заживут, зато ты, наконец, получил нормальную одежду вместо своих прежних смешных лохмотьев… А ведь Ури нелегко было подобрать шоссы по твоему размеру, да и мне они обошлись на два пенни дороже, чем следовало бы! Но разве я дождался благодарности? Нет, куда там! Который день слышу от тебя только попреки, жалобы и нытье!

Джон открыл было рот, чтобы ответить, как вдруг совсем рядом раздался резкий вибрирующий визг, и из травяных зарослей выскочил черный, очень раздраженный подсвинок.

Брат Тук уловил краем глаза промельк черного тела справа и с криком: «Кабан!» шарахнулся в сторону. К несчастью, как раз в той стороне вышагивал по травянистому краю глубокой канавы Кеннет Беспалый, и фриар врезался в него. Кеннет вцепился в монаха, не удержался на ногах, и оба они покатились по склону, вопя и ругаясь на два голоса.

Остальные стрелки среагировали на случившееся одним биением сердца позже: при возгласе «Кабан!» Дикон и Аллан рванули к ближайшему дереву, а Вилл с Робином схватились за луки, забыв, что из-за мокрой погоды не натянули тетиву. Подсвинок же, довольный сумятицей, которую ему удалось внести в ряды двуногих, с диким хрюканьем ринулся в атаку.

Джон каким-то чудом сумел увернуться от несущихся на него полутораста фунтов свинины и приложил палкой по черному крутому боку. Удар был так силен, что хряк прокатился по мокрой траве с разрывающим барабанные перепонки визгом, врезался в ноги Виллу и послал того в бывший римский ров, навстречу карабкающимся вверх Туку и Кеннету. Сам подсвинок отчаянно барахтался, пытаясь встать, но его попытки привели лишь к тому, что он тоже перевалился через край.

В следующий миг Дик Бентли с воплем: «Мясо!» отбросил бесполезный лук и сиганул вдогонку за хряком, а Локсли с радостным боевым кличем не долго думая прыгнул следом за Диком.

Пятеро стрелков и громко негодующий хряк-подросток кубарем покатились по мокрому грязному склону, поросшему редкой травой. Визг, ругательства, смех и вопли сопровождали спуск до тех пор, пока его не остановил полусгнивший ствол на дне канавы.

Подсвинок смолк первым. Он лежал под Робином Локсли, сжимающим мертвой хваткой его шею, и только изредка полузадушено похрюкивал. Из людей последним замолчал Вилл, без передышки сыпавший ругательствами с тех пор, как «кабан» врезался ему под колени.

— Эй, как вы там? — осведомился Маленький Джон, заглядывая в ров. — Живы?

Он начал осторожно сползать вниз.

— Ты сбил меня с ног свиньей! — приподнявшись, прорычал Вилл.

— Свиньей? А разве это не кабан? — осведомился Джон, как будто это имело сейчас первостепенное значение.

Локсли захихикал, продолжая нежно обнимать свина за шею.

— Это не кабан! Это просто вонючий, мерзкий, наглый, шелудивый домашний подсвинок! — Статли повернулся, рассматривая животину, и ткнул пальцев в клеймо на выстриженном ухе. — Да к тому же принадлежащий злоязычной ведьме Хемлок! — Вилл разъяренно воззрился на Тука. — Ты, ты… горлопан ученый, какого дьявола ты начал орать: «Кабан!»?! Чему тебя учили в Оксфорде и Саламанке? Латинист драный, ты даже не можешь отличить домашнюю тварь от дикой!