Друг Президента

Пневмовездеход хоть и имел большие мягкие колеса, но от езды по шпалам его так трясло, что у певца застучали зубы. Клим же пока держался.

Вскоре два едва различимых красных огонька исчезли.

Клим ударил кулаком по баранке:

– Твою мать! Не могли мотор помощнее поставить, чтобы скорости побольше было.

– Может, по снегу быстрее будет? – предложил певец.

– Не будет. Когда снег твердый был, слежавшийся, то тогда да. А тут снег мягкий.

– Ну и что? – спросил певец.

– Да на брюхе далеко не уползешь, вязнуть будем.

– Черт подери! – взмахнул рукой певец и покрепче прижал к груди автомат.

* * *

Сортировочная станция на разъезде была небольшой, не такой уж тут шел грузопоток, чтобы строиться капитально. Здание диспетчерской, шесть запасных путей, склад. Невдалеке раскинулся поселок, утопавший в снегу. Казалось, еще немного и поднявшаяся метель занесет его окончательно. Диспетчер с помощником, как и положено, занимали верхний этаж. Панель пульта, расцвеченная лампочками схема путей над ним, на столике в углу в литровой банке гудел, обрастал пузырьками кипятильник.

– Сто сорок пятый подходит, – сообщил диспетчер, вглядываясь в мигание лампочек, – оставим его на основном пути, следующий состав через полчаса пройдет. А им, сказали, на пять минут остановка нужна.

Диспетчер глянул в окно, за которым бушевал снег, сквозь него уже просматривался силуэт приближающегося состава.

– Химоружие везут, – диспетчер поднял вверх указательный палец. – Не дай бог, что случится. Всем гамбец в одночасье придет.

Короткий состав из блестящих рефрижераторов, локомотива и двух бытовых вагонов замер напротив здания диспетчерской. Машинист даже не пошевелился, он не отрываясь смотрел на пистолет в руке майора Фомичева.

– Старлей, в диспетчерскую, а ты, Павлов, разберись с парнем из задней бытовки, пока он не убежал.

Алексеенко спрыгнул с подножки в снег и по-деловому торопливо зашагал к диспетчерской. Станция словно вымерла, ни людей, ни собак. Кому охота шляться в метель?

Старлей «Омеги» толкнул обитую потертым дерматином дверь. На второй этаж вела узкая деревянная лестница с истертыми ступеньками. Из-под приоткрытой двери на первом этаже лился ртутный свет дневных ламп, доносились голоса.

– Я манал обход в такую погоду делать, пусть машину дают, чтобы она меня через два километра ждала. Греться же надо, – доказывал свою правоту обходчик.

– Начальство всегда так – работай, а помощи и человеческого отношения не жди. Но работа, Вася, сама собой не делается, – второй обходчик был настроен не так категорически.

Алексеенко открыл дверь и глянул на двух мужиков. Тех не смутили погоны, военный бушлат и автомат на плече старлея.

– Диспетчерская где? – спросил «омеговец».

– На втором этаже, – спокойно ответил обходчик.

– Спасибо, – Алексеенко вывел руку из-за спины и в упор расстрелял обходчиков из пистолета с глушителем, а затем его ботинки загрохотали по деревянной лестнице.

Ствол пистолета смотрел ровно посередине, между диспетчером и его помощником, оба они сидели, не шевелясь и не понимая, почему им угрожают оружием.

– Кто из вас главный? – спросил старлей.

– Я…

Пистолет чуть повернулся, и раздался несильный хлопок, помощник диспетчера с дыркой между глаз свалился на дощатый пол, ствол пистолета уставился на диспетчера.

– Наш состав вместо Питера проследует на Москву, – все так же хладнокровно проговорил Алексеенко.

– Это невозможно, навстречу вам по московской ветке уже идет пассажирский поезд, – выпалил диспетчер.

Старлей бросил взгляд на схему путей. Лампочка показывала движение пассажирского поезда, он находился совсем близко от тупиковой ветки.

– Переведешь ему стрелки на тупик.

– Они не успеют затормозить. Ветка давно не ремонтировалась.

Алексеенко глянул на мертвого помощника диспетчера.

– Не утомляй. Если что, я и сам смогу перевести стрелки. Разберусь.

Чего не сделаешь под прицелом, диспетчер перевел стрелки: для пассажирского поезда на тупик, ведущий к промышленной пилораме, а для состава с химоружием – на московское направление.

Алексеенко убедился, что все сделано правильно, и нажал на спуск. Диспетчер так и остался сидеть в кресле с простреленной головой.

– Все готово, путь на Москву открыт, – крикнул старлей майору.

Фомичев стоял у тепловоза.

– Инструкцию соблюдаешь?

– Неукоснительно.

Забираясь в кабину, старлей обернулся, рядом с задним вагоном-бытовкой лежал убитый солдат.

– Павлов его обезвредил. Зачем нам сюрпризы в дороге?

Состав с химоружием, громыхая, перебирался на московское направление.

* * *

– Глянь по карте, пробей, сколько километров от разъезда до станции. Кажется мне, что развалится наш вездеход очень скоро. Уже ходовая бренчать начала.

Певец прислушался. Большим автолюбителем он не являлся, но и он уловил массу посторонних звуков.

– Слышу.

– То-то и оно!

– По карте будет километров десять-двенадцать.

– Не дотянем, – покусывая губу, произнес Бондарев.

– Ну, ну, родная, держись! – просил певец, обращаясь к пневмовездеходу. – Еще немного, еще чуть-чуть!