Друг Президента

– Не спеши. Чокнуться мы с тобой успеем, – прочувствованно сказал он, – надо помянуть тех, кто на студии погиб. Они Новый год уже никогда не встретят. Навечно в прошлом останутся.

Генерал поднес рюмку к губам. Пил ее долго, мелкими глоточками, каждый раз причмокивал от удовольствия. Сидоров следил, чтобы не выпить первым, тоже растягивал спиртное. Наконец обе рюмки оказались на подносе.

– Самим в Плесецк лететь придется, – вздохнул генерал, – без нас никто не справится.

– Зато все наверняка пройдет.

– Я себе еще одну налью, – Елфимов плеснул полрюмки себе и чокнулся с пустой рюмкой Сидорова, – за успех, – и добавил в порыве откровения: – Директор после совещания у президента сказал мне – за последствия отвечаешь лично. Никаких накладок. Он будет готов к любому ЧП, но с одним условием: на группе окончательно поставим крест, хоть на их могилах ставить можно, нам все спишут, – подвел черту генерал.

* * *

Современная цивилизация хороша тем, что расстояния для нее практически перестали существовать. Нет, конечно, можно взять географическую карту, вооружиться измерителем и измерить, сколько километров от Москвы, скажем, до Плесецка. Но пусть этим занимаются штурманы, геодезисты, картографы, те, чей хлеб – карты и транспорт. Всех же других людей интересует другое – как быстро можно добраться из пункта «А» в пункт «Б». Вот и получается, что иногда для простого работяги подмосковная дача, до которой с пересадками да с ходьбой по лесу четыре часа дороги, оказывается менее доступной, чем любая столица Западной Европы для чиновника с дипломатическим паспортом.

Так что правильно делали в Средневековье, когда дорогу измеряли не в верстах, а в днях пути. Расстояния сокращаются для тех, кто имеет большие деньги или доступ к государственному транспорту.

Генерал Елфимов, который пообедал в Москве, твердо знал, что ужинать ему придется под Плесецком, даже проголодаться толком не успеет. Он мог улететь с утра транспортным самолетом вместе с бойцами «Омеги» и своим помощником полковником Сидоровым, но… генерал любил комфорт. Зачем трястись в холодном, грохочущем транспортнике, когда на Плесецкий военный космодром после обеда уходит «ТУ-154» со сменой инженеров по обслуживанию ракет? Да и лишний раз смотреть в глаза командиру «Омеги» полковнику Голубеву ему не хотелось. Хватило недавнего разговора перед самым отлетом. Вспомнились глаза полковника. Давно уже Елфимов его таким не видел – счастливым и окрыленным.

«Поверил, что для его группы настает новый день, открывается второе дыхание, ничего не заподозрил», – думал генерал, сидя у иллюминатора и поглядывая на распростертые далеко внизу облака.

Инженерная смена толком не знала, кого посадили к ним в самолет. Генерал летел в штатском. Камуфляж с генеральскими погонами лежал в стильном кожаном чемодане. Инженеры резались в карты, расположившись на креслах в двух рядах за генеральской спиной.

Елфимова подмывало присоединиться, так азартно вели себя игроки, перемежая коны с выпивкой, но генерал соблюдал дистанцию, отделявшую его от простых смертных технарей. Он выбирал момент, когда соседи были поглощены игрой, и незаметно отпивал из плоской бутылки, в которую перелил недопитый в лубянском кабинете коньяк. От нескольких выпитых глотков тут же становилось спокойно и уютно, под мерный гул двигателей клонило в сон.

Однако Елфимов не успевал уснуть, легкое опьянение проходило быстро, и он вновь прикладывался к бутылке. Летать ему приходилось часто, и спиртное было для него чем-то вроде ускорителя времени. Будто бы и при деле – распределяешь, сколько выпить, сколько оставить на потом, голова занята безобидными размышлениями, а время бежит, самолет несет тебя к цели.

Елфимов чувствовал себя ущербным оттого, что не мог еще себе позволить летать на отдельном самолете. Вертолет заказать мог в любое время дня и ночи, а для самолета «цветом не вышел».

Когда солнце клонилось к западу, то даже картежники бросили игру. Салон самолета наполнился призрачно-оранжевым светом, и этот цвет густел по мере того, как диск солнца опускался в густые облака. Наконец искусственное освещение стало ярче умирающего, гаснущего солнечного света, и тут же волшебство исчезло. Вновь зазвучали голоса технарей, зашлепали по откидному столику карты. Генерал глотнул коньяка и глянул на бутылку, на дне плескалось совсем чуть-чуть золотой жидкости. Елфимов поколебался, а затем допил и тут же спрятал плоскую трехсотграммовую бутылку в карман пальто, лежавшего рядом с ним на сиденье, и блаженно прикрыл глаза.