Друг в зеркале

– Сиди, – почти приказал он. – Ключи есть – сама откроет.

Было слышно, как в дверях завозились с ключом.

– Кто дома? – послышалось из прихожей. Герман не откликался.

– Все! – послышался издалека голос Сережи. Все дома!

На пороге комнаты появилась мать Германа. Это была красивая, полная женщина с карими глазами. Очень короткая стрижка ничуть не портила ее; густые темные волосы смотрелись как маленькая шапочка. На ней был строгий, деловой костюм и много золотых украшений. Она покачивалась в дверях, опираясь на косяк, и без труда можно было заметить, что женщина пьяна.

– Привет всем! Вот и я пришла! – радостно объявила она.

– Здравствуйте, – почтительно сказала Туся.

– Как всегда не вовремя, – злобно заметил Герман .

– Фу, какой ты невоспитанный, сынок, – с пьяной обидой проговорила мать. – Никакого почтения к родителям! – и бессильно развела руками.

На минуту она как будто пришла в себя и заметила присутствие постороннего человека.

– Ната, это ты? – обрадовалась она. – Что-то давно к нам не заходила!

Туся побледнела, и губы ее задрожали. Она хотела сказать, что ее зовут Туся и что она просто похожа на Нату, но Герман не дал ей и рта открыть. Он сел на кровати и закричал:

– Мама, прекрати! – На лице у Германа появилось знакомое Тусе выражение бешенства. – Замолчи сейчас же!

– Я что, уже не могу поздороваться с гостьей? Это в своем-то доме? – не на шутку обидел ась женщина.

– Мама! – в комнату вбежал Сережа. – Мама, пойдем отсюда! Ну же, пойдем со мной!

Он попытался вывести ее из комнаты, дергая за рукав пиджака, но она стояла, даже не шелохнувшись.

– Я хочу поговорить с Натой! – капризно заявила она. – Имею я на это право?

Все присутствующие молчали. Герман вращал зрачками, сдерживая приступ бешенства, Сережа продолжал легонько тянуть мать за лацкан пиджака, а Туся сидела, неестественно выпрямив спину, и с ужасом ждала – что будет дальше. Раньше ей никогда не приходилось быть свидетелем семейных сцен, и она чувствовала себя маленькой, растерянной и глупой.

– Почему ты так давно к нам не заходила? – снова спросила мать Тусю.

И не успела та ответить, что ее путают, как мать продолжила:

– Можешь не отвечать. Я и так все знаю – сердце матери не обманешь. Вы поссорились с Германом.

– Я… – начала было Туся, но ее никто не слушал.

– Знаю, что у него невыносимый характер. Иногда мне самой не верится, что это мой сын. Но он тебя любит – это правда. А с этим нельзя не считаться.

Мать тяжело вздохнула и провела рукой по ежику волос. Издалека она казалась молодой, но вблизи было видно, как много морщин у нее вокруг глаз.

– Спасибо, но я не… – опять начала Туся.

– Теперь вы опять вместе, и я рада. Правда, рада. Потому что ты всегда мне нравилась.

Тусе было больно слышать эти слова. Она чувствовала себя подделкой под бывшую девушку Германа, неумелой и бездарной подделкой. Ей захотелось убежать из этого странного дома, где все принимают ее не за ту, кто она есть, и дать волю слезам.

Но вместо этого она сидела, слегка опустив голову, и слушала пьяные признания матери Германа.

– Мама, – как можно спокойнее сказал Герман. – Я хочу, чтобы ты ушла.

Мать вздрогнула, как если бы ее ударили плеткой, и втянула голову в плечи.

– Как это – ушла? Куда ушла?

– Да мало ли куда! – хриплым от болезни голосом закричал Герман. – Я просто хочу, чтобы ты оставила, меня в покое.

– Нет, ты послушай, – обратилась женщина к Тусе, как будто искала у нее поддержки и защиты, – как он разговаривает с матерью!

– Все твои слова – сплошное притворство. Ты никогда по-настоящему не интересовалась моей жизнью. Просто любишь совать свой нос, куда не просят!

– Герман. – Глаза его матери увлажнились, в голосе появились жалостливые нотки. – Не надо так.

– Уходи, не• могу больше тебя видеть! – вопил Герман. – Убирайся!

Его мать повернулась и вышла.

– Мама, не надо! – услышала Туся голос Сережи.

Хлопнула входная дверь, каблуки заспешили к лифту.

Сережа заглянул в комнату и взволнованно сказал:

– Герман, она уходит.

– Скатертью дорога, – огрызнулся тот.

– Она поедет на машине, – канючил Сережа. – Скажи ты, останови ее!

– Ей же нельзя за руль в таком состоянии, – вступилась Туся. – Это очень опасно. Ты должен ее остановить.

– Туся, запомни. – Его тон был таким ледяным, что ей показалось, как будто ее окатили водой из проруби. – Я никому ничего не должен. К тому же давай договоримся – со своими родственниками каждый разбирается сам. Моя мать – это моя проблема, поняла?

Туся молчала, все ниже опуская голову. Она чувствовала себя лишней и чужой в этом доме.

– Кроме того, я устал и хочу спать. – Герман повернулся лицом к стене и накрылся одеялом почти с головой. – Не возражаешь?

– Хорошо, – сказала Туся, вставая:– Я тебе завтра позвоню.

Герман ничего не ответил.

Туся вышла на улицу и вдохнула полной грудью.

Она испытывала облегчение оттого, что покинула этот непонятный дом, где люди могут кричать так громко, что барабанные перепонки, того гляди, лопнут.