Другая история

Тут я обязан был согласиться. Заказали бы какого-нибудь фастфуда типа китайской лапши и провалялись бы весь вечер в обнимку под кинцо и винцо.

— Не стоит, солнышко. У тебя и так день сложный был, лучше отдохни. Я в порядке, подумаешь, нос разбит да пара синяков. Ерунда.

— Ты уверен? — с сомнением уточнила Анна, давая мне шанс прислушаться к голосу разума.

— Целиком и полностью.

— Ну, хорошо. Тогда я тоже домой, позже созвонимся, да?

— Да. Люблю тебя.

— И я тебя.

Почему я отказался? Не хотел, чтобы любимая видела меня в не лучшей форме? Так в Индии всё было намного грустнее, и ничего, никто ни в ком не разочаровался. Или это просто был стыд за то, что в наших отношениях мне вдруг стало чего-то не хватать? Сраная рефлексия, только аппетит ею портить. Я сознательно переключился на решение более важного с точки зрения пирамиды Маслоу вопроса и набрал номер доставки проверенного итальянского кафе.

***

К кому-то во сне приходит теория относительности, к кому-то — «Yesterday», а мне, блин, снятся вероятные вселенные.

Надеть костюм меня попросила Ольга. Ей хотелось хотя бы в такой день лицезреть мой торжественно-официальный вид, и, конечно, я не мог отказать невесте лучшего друга. Однако Ольга тактически просчиталась, не обговорив заодно и галстук, поэтому я принципиально не стал повязывать шёлковую удавку себе на шею. Из похожего принципа «Патриот», начищенный, как бляха у армейского «деда», обошёлся всего двумя серебристо-серыми ленточками на зеркалах. Молодожёнов ему не катать, а Тиму, насколько я знаю, внешний вид транспорта глубоко безразличен, даже если этот транспорт везёт его в ЗАГС.

Регистрация была назначена на девять утра, так что в восемь ноль ноль я уже заходил в открытую дверь Тимовой квартиры.

— Привет, жених! Как настроение?

— Отвратительное, — честно сказал вышедший в прихожую Тим. Он до сих пор был без пиджака, а на шее у него болтался не завязанный галстук. — Пытаюсь смириться с предстоящим позором, когда уроню обручальное кольцо перед кафедрой регистрации.

— Брось, ничего ты не уронишь, и колечко окажется точно на Ольгином пальчике. С галстуком помочь?

— Да, — с интонациями ослика Иа согласился Тим.

Мне пришлось напрячь мозги о зеркальной последовательности завязывания узла, но «Виндзор» в итоге вышел, как из Букингемского дворца.

— Мне казалось, ты ненавидишь галстуки, — заметил Тим, с любопытством разглядывая результат в зеркале.

— Ненавижу, — подтвердил я. — Но иногда умение их завязывать оказывается чертовски полезным.

Тим улыбнулся своей неуловимой улыбкой и надел светло-серый пиджак в тончайшую полоску. Одёрнул лацканы: — Ну как?

— Красавец, — похвалил я, не кривя душой. Потом подошёл к Тиму и не без торжественности положил руки ему на плечи. — Не волнуйся, сегодня всё пройдёт на пять с плюсом. У меня на такие вещи нюх.

В сером взгляде Тима были дружеское тепло и мудрая грустинка. Словно он мог видеть далеко за сегодняшний день.

— Лет через сорок, когда наши с Ольгой дети вырастут и у них уже будут свои взрослые дети, — начал он, — в один из чудесных майских — как этот — дней, я вдруг ясно, до донышка души, пойму, что прожил свою жизнь совсем не так, как должен был.

— Почему? — удивился я.

— Потому что однажды предпочёл лёгкий путь правильному.

— Почему? — я тряхнул головой. — В смысле, если ты знаешь, какой из путей какой, и знаешь, что будешь раскаиваться по поводу выбора, то зачем?..

— Потому что в моей жизни есть всего две бесценные вещи: любовь Ольги и твоя дружба. И я слишком трус, чтобы потерять хотя бы одну из них.

Бесценные. А я всегда думал об этом, как о должном. Вот же дурак.

— И что изменится через сорок лет?

— Я стану намного ближе к смерти, что, как говорят, коренным образом меняет приоритеты, — Тим сделал шаг назад, и мне пришлось убрать руки. — Нам не пора?

— Пора? Да, конечно, — я чувствовал, что должен сказать ему что-то не менее искреннее и важное, что вот-вот найду нужные слова, однако так ничего и не сказал.

— Тогда поехали.

Я эхом повторил «Поехали» и вышел на лестничную клетку, а заодно и из сна.

Что ж, это было уже получше. По крайней мере, и я, и Тим были полностью нормальными, хотя фразу про неправильно прожитую жизнь можно толковать очень по-разному. Ещё немного, и я бы опять увяз в болоте самокопания, но меня спас зачирикавший побудку будильник. Вновь позабыв про аварию, я сел на постели и был приятно удивлён тем, что это простое действие обошлось мне всего в одну короткую гримасу. Потому как вчера утром мне сиделось откровенно фигово — я даже завтракал стоя. А теперь появились все основания рассчитывать, что предстоящие почти восемь часов в офисном кресле не покажутся мне совсем уж адским адом.