Другая история

— Привет, — я никак не ожидал увидеть знакомое лицо, поэтому немного опешил.

— Привет, — Удивление и, зуб даю, радость ясным лучом осветили смурную физиономию Тима, однако тут же погасли, будто их не бывало. — Где бы ещё встретились?

— Ага, тесен земной шарик, — я протянул ему пойманный гаджет. — Ты бы поаккуратнее ходил.

— Задумался, — Тим изобразил вежливую улыбку. — Спасибо, не хотелось бы возвращаться в магазин за вторым подряд.

— Это новый?

— Да.

— А старый куда делся, если не секрет? — я уже заканчивал вопрос, когда обратил внимание на слегка скособоченный вид собеседника.

— Упал неудачно.

— Он или ты? — проницательно сощурился я.

— Я, — теперь Тимова улыбка вышла более естественной. — Задумался.

— Ну, бывают в жизни такие дни, — И всё-таки что-то мне в нём не нравилось. Слишком сумрачные тени на блеклом лице? Или то, как он сутулил плечи под невидимой тяжестью? — Тим, у тебя, вообще, всё нормально?

Кто-нибудь другой обязательно соврал бы «да, конечно».

— Тётушка в больнице, — просто ответил Тим. — Под утро случился приступ; хорошо, что я остался ночевать у неё.

Чёрт, ну на хрена я спросил?

— Сердце?

— Да.

Она проживёт ещё три месяца, а потом… Блин, ну вот оно мне надо было?

— Слушай, может, помощь нужна? Отвезти там, привезти — я на машине.

— Спасибо, я сам пока справляюсь, — Однако Тим заметно посветлел и даже немного выпрямился. — Ладно, не буду тебя больше задерживать. Увидимся на работе.

Он собирался пройти мимо, но я перехватил его за предплечье: — Погоди. У тебя же есть мой номер?

— Есть, — моргнул Тим.

— В случае чего звони, понял? Считай, что это служба бесплатного такси.

Ха, как будто я его не знаю: он в жизни не позвонит. Зараза самостоятельная.

— Хорошо.

Но пообещает обязательно, чтобы не огорчать. Ч-чёрт!

— Ну, тогда бывай. Удачи.

— И тебе.

Мы разошлись, практически как в море корабли. Я отправился дальше обходить ювелирные бутики, а Тим, наверное, поехал в больницу. Понятия не имею, как там у него всё сложилось, но лично я кольцо так и не купил: не нашёл ничего стоящего. И, в общем-то, к лучшему.

— Знаешь, ты меня удивил, — сказала Анна утром следующего дня.

— В самом деле? — я поставил на кровать столик-поднос с завтраком. — И чем же?

— Тем, что не опустился до пошлости с предложением руки и сердца, — Анна наморщила изящный носик. — Это испортило бы весь вечер.

— Интересная позиция, — протянул я, усаживаясь на край постели. — Неужто не все женщины хотят замуж?

— О, далеко не все, — Анна обмакнула круассан в большую чашку капучино. — Я, например, не хочу.

— Даже за такого классного чувака, как я? — я был уязвлён, однако хохмил, не желая, чтобы это заметили.

— Ты представить не можешь, сколько раз я наблюдала, как штамп в паспорте превращает классного чувака в унылое гуано с пивным пузом, вываливающимся из семейников, — передёрнула плечами Анна.

Я представил свой ужас от подобной метаморфозы наутро после первой брачной ночи и от души расхохотался. Это было бы похлеще, чем проснуться в изодранном свитере и с едва закрывшейся раной через запястье. Анна тоже улыбнулась моему веселью: — Вот видишь, жалко было бы лишить мир такого мужчины.

— Благодетельница, — я поймал её руку и поднёс к губам тонкие пальцы. — Прекрасная спасительница исчезающих подвидов Homo Sapiens. Но неужели ты станешь холостяковать до конца жизни?

Лукавые огоньки сделали взгляд Анны совершенно очаровательным: — Кто знает? — она игриво провела пальчиком по спинке моего носа. — Возможно, однажды я решу, что вместе с кем-то моя жизнь насыщеннее, чем в одиночку.

— И тогда ты сделаешь ему предложение?

— Почему нет? Если это правильный человек, то он нормально отреагирует на нарушение гендерных традиций.

Меня откровенно коробил настолько мужской подход у красивой женщины, однако портить чудесное утро ради слегка покоцанного эго представлялось неравноценным обменом.

— Скажи, прекрасная, — я мягко заглянул Анне в глаза, — что такое любовь?

Её тёмный взгляд тут же посерьёзнел: — Это когда тебе, в общем-то, отлично живётся одному, но вдвоём удовольствие от жизни становится ещё полнее.

Очень разумное — кое-кто сказал бы «западное» — определение, в котором не оставили места невыразимому. Впрочем, с чего я взял, будто невыразимое вообще можно пережить где-то ещё, кроме абсентового трипа?

— Хорошая формулировка, — я почти не покривил душой. — Знаешь, я бы хотел, чтобы об этом свидании у тебя остались не только приятные воспоминания. Как насчёт прокатиться по ювелирным и подобрать тебе что-нибудь симпатичное? Естественно, не кольцо.

***