Другая история

– Да, есть такое. К примеру, разводятся двое – и ребенок остается с женой. Она сначала выходит замуж повторно, а потом заставляет ребенка нового мужа называть папой. А реального папу, как иногда бывает, исключает – ну, потому, что у нее с мужем, который настоящий отец ребенка, были отношения плохие. И ребенок постепенно вслед за ней учится, что его папа – на самом деле, не папа, а чужой мужик. А новый мамин муж – как раз папа. Есть же идиотская поговорка про «не тот отец, кто зачал, а тот, кто вырастил».

– Ну, она же про другое. Поговорка. Про тяжелые времена, после войны, не знаю. Про что-то такое.

– Отцовства это не отменяет. Нельзя отнять у отца право принадлежать к системе родительских отношений, где у него ребенок есть.

– А что будет, если отнять?

– Хм. Будет плохо.

– Отцу или ребенку?

– Обоим.

– …и как так получается, что законы исполняются?

– А они и не всегда исполняются. Из-за этого у людей часто серьезные последствия.

– Типа каких?

– Замечала, что иногда люди ходят по кругу? Ну, к примеру, мама вышла замуж, родила, бросил муж, дочка выросла, вышла замуж, родила, бросил муж – и так далее? Как думаешь, чью жизнь живет дочка?

– Мамину?

– Не факт, что мамину. Может, и мама живет не свою. Но в целом – да: дочка, выходит, не хозяйка себе.

– И из-за чего так?

– Есть у людей совесть. Она бывает, как бы, двуликая. К примеру, у каждого есть личная часть совести. Это знания из семьи о том, что такое хорошо, и что такое плохо. Если мы поступаем в соответствии с этими знаниями, чувствуем удовольствие – а если против этих знаний, чувствуем неудовольствие. Можно сказать, чувствуем удовольствие через невиновность и неудовольствие через вину. Личная совесть нужна для простого – чтобы в семейной системе носителя этой совести прибавлялось ресурсов, возможностей для роста, и было легче конкурировать с соседними системами, и поменьше угроз было. 

– Получается, что это как бы архив таких правил из семейной истории, которые приводили к успеху и улучшениям в жизни этой семьи, семейной системы?

– Точно.

– Но ведь наши предки жили в другое время – и какие-то вещи, которые для них были неприемлемые и опасные, сейчас могут быть обычными, нормальными…

– Это что, например?

– Например? Ну, про необходимые, наверно, я преувеличиваю – но все-таки… Вот, пятьдесят лет назад быть инженером считалось хорошо и правильно, а заниматься коммерцией – нелегально и опасно. И как же тогда стать, например, бизнесменом, если ты из семейной истории чувствуешь, что…

– …чувствуешь опасность, хотя, на самом деле, это уже лет двадцать, как нормально?

– Например, так. Как тогда люди начинают заниматься новыми вещами, которые раньше считались неправильными?

– В таких случаях говорят о рамках, границах совести. Чем строже эти рамки, чем уже границы – тем меньше риски для системы, и тем больше ограничений в жизни у носителя совести. Вот, посмотри: у одного человека больше ограничений внутри, у другого – почти никаких. Кто преуспеет в том же предпринимательстве из них двоих?

– Тот, который без ограничений?

– Вполне вероятно. Говорят же, что хорошие предприниматели – бессовестные. [смеется] Кстати, совести ведь часто приклеивают паровозом еще и морально-этический аспект. Но это, по-моему, чисто религиозная вещь, из церковной культуры привнесенная:нет в номинале личной совести таких аспектов. На войне две стороны друг друга убивают – и у солдат с обеих сторон совесть чиста, каждый уверен в правоте своего дела. – Да куда уж правее… —Да. Ну, а еще, кроме личной части совести каждого, есть у всех глухонемая часть совести, которая безмолвно занимается тем, что оставляет безнаказанными тех, кто живет по этим самым системным законам, и обеспечивает последствия тем, кто их нарушает. Своего голоса у нее нет. Она вместо чувства удовольствия-невиновности и неудовольствия-вины обеспечивает некоторые серьезные последствия прямо в семейной системе нарушителя.

– Это какие последствия?

– Чтобы разобраться, какие, надо чуть отступить назад, на пол-шага. Людей в семейных системах связывает между собой любовь. По свойствам она похожа на воду в водопроводе…

– В смысле?

– В прямом. Считай, что она течет между людьми по трубам, сверху вниз, от старших по порядку к младшим по порядку. Как с верхних этажей на нижние. Ну и – она адресная: вот по этой трубе от папы к дочери течет отцовская любовь, вот по этой – от мамы к сыну материнская. Ну и, частенько – кстати, из-за решений, связанных с личной совестью – на этих самых трубах закручивают краны. Тогда любовь…

– Перестает течь?

– Точно. Вот, смотри: живут на свете четверо братьев. Трое – умницы и исключительно толковые. Четвертый – разгильдяй, пофигист и бабник. 

– Отличные братья.