Другая любовь

Рон двадцати девяти лет - из южного города, и он предпочитает опасность секса в туалете спокойному сексу дома. Тринадцать лет назад он проделал "упоительную дыру" в туалете колледжа. "Моя дыра всё еще там. Через эту дыру больше х..ев было отсосано, чем где бы то ни было в городе. Я горжусь этим. Возбуждение! Оно временами давит тебя, бросает в пот, потому что это и вправду жаркое место, и эти парни входят и хотят сделать всё быстро. Особенно "натуралы", которые приходят просто ради отсоса. Это делает всё в самом деле возбуждающим, и они не хотят, чтобы их за этим делом поймали. <...> Это не имеет ничего общего с любовью и дружбой. У меня похоть всё время, и всё время эрекция".

Верной, двадцати двух лет, занимается сексом с шестнадцати. "Я люблю сосать х... Я развил технику, как легко доводить людей до спуска. Я могу пойти в парк и отсосать сразу у десяти человек. Иногда я даже не обедаю. Я иду туда голодный и хватаю свой "обед" на ходу. Я думаю об этом в терминах охоты, в терминах ловли пищи, выслеживания в лесу, чувствуя себя очень похожим на большого кота - подлавливая их и наматывая на леску".

(Watney 1987: 117-118)

Да, среди гомосексуалов такие сексуальные охотники есть, но их гораздо меньше, чем - как их назвать - "домоседов"? Ну, если и не "домоседов", то хотя бы не столь диких котов. Просто тех, кто жаждет обычных любовных отношений - с верностью, длительной привязанностью, заботой друг о друге. Да, большинство - не "домоседы", но и не "дикие коты". Беда сообщества геев состоит в том, что тон в нем задают именно такие охотники, дикие коты. Они инициативнее и смелее. Это для них организованы специальные бани и дискотеки с "темными комнатами". Это они создают особый стиль субкультуры. Это они устанавливают моду и диктуют политику геев.

Вспомним "джек-офф клубы", описанные в начале книги. По поводу таких "партиз" в США, Париже и Амстердаме и приведя все "за", Валентин Иванов в журнале секс-меньшинств "Риск" делает редакционное примечание: "Но почему ничего подобного не придумало гетеросексуальное человечество? Уж не потому ли, что гомосексуальная среда хочет жить по какой-то своей особой морали, которой закон не писан? "Новое поведение", отбрасывающее такие вековечные ценности, как любовь, привязанность, эмоциональная близость и т. д. и заменяющее их суррогатами, - утопия. Причем утопия, ведущая к изгойству, потому что она отделяет гомосексуальное сообщество от всего человечества. И если общество будет относиться к "новым отношения" в лучшем случае с непониманием, а в худшем - с презрением, то не будет ли оно право?" (Архипов 1991).

Конечно, СПИД внес резкую перемену в отношение к проблемам верности и постоянства среди геев, усилил стремление их к образованию постоянных пар и к закреплению этого официальным браком. Борьба за право заключать гомосексуальные браки стала одним из основных элементов геевского движения, может быть, наиболее прогрессивным. Грейм Ханкок категоричен: "Защищать промискуитет, защищать дальнейшую жизнь того способа, которым передается вирус, - это защищать геноцид" (Hancock aryl Carim 1987).

Саймон Уотни приводит письмо приятеля из Нью-Йорка: