Другая любовь

"страшно подходить <...> к компаниям гомосексуалистов, распластанным здесь, на камнях, у края моря и зовущих меня протянутыми к небу стаканами портвейна. Они кривляются, часто остроумно на бытовом уровне. Называют друг дружку коровами или дурами. Подчас их смех становится истеричным, как сознание того, что их мечты разошлись с реальностью. Они считали, что заслужили больше любви от мужчин и от жизни. Я смотрю на них и стараюсь найти хоть что-то, кроме их безобидности, переходящей у некоторых в коварство, или пьяного веселья, или может быть умения ухаживать за мужчиной. За что еще их можно любить? И понимаю, что их абстрактные обиды не оправданы. Они - нежные потерянные бабочки, призванные светом неизвестно кем к существованию <...>. В них нет стремления, для них нет смысла в том, чтобы облагородить себя, может быть, знаниями. Может быть, трудом или, на худой конец, радикализмом или оголтелостью. По сути, любить их не за что, кроме скрытой глубоко нежной ранимой души. Они ничтожные люди, как и я".

(Егор 1997: 72-73)

В том же номере "Риска", в котором 19-летний Игорь делился своей жаждой всё новых членов, опубликовано письмо 27-летнего Дмитрия:

"Я не знаю, что такое проблема постоянного партнера. Просто с тех пор, как год назад он вошел в мою жизнь, она стала наполненной и осмысленной. Я хочу его постоянно, всё время, но дело не в этом: уже достаточно давно секс отошел куда-то на второй план, к тому же и жить нам негде, так что вместе мы по большей части гуляем по городу и пьем чай в гостях у его или моих друзей, давно уже ставших общими... Наверно, нас можно назвать постоянными партнерами, а для меня он никакой не "партнер", а любимый. И это навсегда."

(Дмитрий 1992)

Виктор из Одессы (Виктор 1997) пишет в газету "Диалог-плюс" о том, как он вошел в голубой мир.

"В лицо все вокруг улыбались, а у самих на уме было только одно: как бы поиспользовать, поиметь меня! Ведь я же тогда не отказывал!" Постепенно, присмотревшись, он стал иначе оценивать окружающее: "Я понемногу общался с геями, но познав подлость, цинизм в этом кругу, понял, что это всё не мое! То, во что я свято верил и надеялся, придя с армии, всё исчезло, как мираж. Я сам себе казался уродом, ущербным даже в том, что я геи, но <...> увидев весь колорит настоящего голубого контингента, который никогда не тусуется на плешках-точках, а живет в своем, недоступном для таких мире, понял и оценил его!"

Активист "голубой" периодики, называющий себя Сашей Дымовым, обращается к читателю "1/10":

"Слушай, как у тебя с общением? Иногда у меня складывается такое впечатление, что мы в нашем "голубом" мире взяли обязательство: процесс общения завершить досрочно.