Другая любовь

Дежурный марафет, и вот мы уже за столом веками испытанным способом стараемся поскорее найти общий язык. Из распахнувшейся вдруг души вываливается весь набор достоинств и недостатков, перечисляются пикантные подробности предыдущих связей в наивном ожидании, что в них может быть что-то оригинальное, что они могут придать какой-то вес рассказчику. И когда ты уже должен, по всей вероятности, почувствовать себя избранным и осчастливленным, тебя... язык поворачивается с трудом сказать слово "приглашают" в постель. <...> Почему мы так спешим поставить точку? А потом, после ВСЕГО, остается только спросить:

"Ты меня любишь?" или проще: "Тебе понравилось?" и назначить новую встречу, которая ничем не будет отличаться от первой. Может быть только тем, что говорить уже будет не о чем.<...> Не знаю, как ты, а меня захватывает процесс сближения". Он описывает те мелочи, из которых складывается образ "встречного". "Мы встретились, и теперь всё в знакомстве наших душ и тел становится важным. Взаимопроникновение наших душ, поверь, не менее увлекательный роман, чем любая фантастика об иных мирах."

(Дымов 1995: 11)

Но дурные стороны геевской субкультуры не только в опасности СПИДа, не только в убогости и бедности мимолетных сексуальных контактов, ставших рутиной, дело еще в ущербности самой геевской субкультуры как таковой. Не всякая субкультура заметно обогащает общую культуру. Есть, скажем, воровская субкультура - из нее кое-что вошло в общую культуру народа (воровские песни, жаргон, кое-где и мораль), но из вошедшего большую часть стоило бы выкинуть. И уж во всяком случае духовное богатство человеческой личности определяется не ее субкультурой, а тем, что в человеке есть от общенациональной культуры и культурного наследия человечества. А то, что он получил от субкультуры, способно придать его личности некий колорит, если это нечто сопряжено с общекультурными интересами и ценностями.

О проявлениях гомосексуальности в русской культуре не раз высказывался Борис Парамонов, больше всего известный своими выступлениями по радио "Свобода". В одном из своих очерков на эту тему он весьма ехидно прошелся по ликующим тирадам энтузиастов геевского движения в России в связи с отменой статьи, каравшей за гомосексуальные сношения. Теперь, мол, не замедлят появиться новые Чайковские и Бердяевы и будут свободно творить культуру, спокойные за свою свободу.

"Наивные ожидания, - охлаждает их пыл Парамонов. - Теперь, в лучшем случае, будет создаваться гомосексуальная субкультура, а гомосексуальная культура - Культура с большой буквы - сойдет на нет. Джеймс Болдуин - не Уитмен.

В чем тут дело? В понятии и практике репрессии.