Другая миссис

Я не свожу глаз с Джеффри Бейнса за окном. Приходится вытягивать шею: дом Бейнсов не прямо через улицу, а наискосок. Наблюдаю, как Джеффри и полицейский о чем-то поговорили, стоя на подъездной дорожке, прежде чем расстаться и направиться к своим машинам. Когда Уилл не отвечает, я бормочу:

— Убийца — всегда муж.

На этот раз Уилл откликается моментально:

— Сэйди, он был за границей. С чего ты взяла, что он замешан?

— То, что он был за границей, не значит, что он не мог нанять исполнителя для убийства жены.

Наоборот, обеспечил себе идеальное алиби. Уилл не может не понимать.

Он еле заметно кивает, дав задний ход:

— А почему ты сказала, что убийца — всегда муж?

Я пожимаю плечами.

— Точно не знаю. Просто, если слушать новости, так и выходит. Недовольные мужья постоянно убивают жен.

Смотрю, как на другой стороне улицы Джеффри Бейнс открывает багажник своего внедорожника и бросает туда вещи. У него прямая осанка. И это странно.

Он не опускает плечи, содрогаясь от рыданий, как следует мужьям, потерявшим жен.

Как я заметила, он вообще не проронил ни слезинки.

Камилла

Я подсела на него. Мне его постоянно не хватало. Я наблюдала за ним, следовала за ним, следила за каждым движением. Знала, в какую школу ходят его дети, какие кофейни он предпочитает, что ест на ланч. Я ходила туда же и заказывала то же самое. Садилась за его столик после его ухода. Представляла себе наши разговоры. Притворялась, что мы — пара. Хотя это не так.

Я думала о нем дни и ночи напролет. Если б только было можно, я не отпускала бы его от себя. Но я не имела права становиться той женщиной — одержимой, держащей его на поводке. Нужно сохранять хладнокровие. Я делала все, чтобы наши встречи выглядели случайными. Например, когда наши пути пересеклись в старом городе. Я вышла на улицу и обнаружила его на другой стороне среди пешеходов. Еще один винтик в огромной машине.

Я окликнула его. Уилл обернулся, улыбнулся и подошел.

— Что ты здесь делаешь? А это что? — поинтересовался он, имея в виду здание за моей спиной, и быстро обнял меня; так быстро, что стоит моргнуть глазом — и не заметишь.

Я оглянулась и прочла табличку.

— Буддистские медитации.

— Буддистские медитации? — Уилл рассмеялся. — Каждый день узнаю о тебе что-то новое… И представить не мог, что тебя интересует такое.

Оно меня и не интересовало. Я пришла сюда не ради буддистских медитаций, а ради него. Несколько дней назад мне удалось заглянуть в его расписание и увидеть бронь в ресторане через три дома отсюда. Поэтому я поджидала в фойе, пока Уилл пройдет мимо. Тогда я вышла, позвала его, и он подошел.

Совсем не случайная встреча.

Иногда я ловила себя на том, что караулю Уилла возле его дома. Я стояла там, когда он уходил на работу, невидимая в толпе. Наблюдала, как он выходил через стеклянную дверь, смешиваясь с уличным потоком пешеходов.

От дома Уиллу три квартала пешком. Потом он спустится в метро и поедет по красной линии на север до Говарда[18], где пересядет на фиолетовую. А я последую за ним в двадцати шагах позади.

Стоило ему обернуться, и он увидел бы меня.

Кампус, где работал Уилл, выглядел роскошно. Белые кирпичные здания с декорированными арками, увитыми плющом. Там полно народу — студенты с рюкзаками спешили на занятия.

Однажды утром я преследовала Уилла на правильной дистанции — близко, но не слишком. Не хотела потерять его из виду, но в то же время не могла рисковать, чтобы меня засекли. У большинства не хватает на это терпения. Фишка в том, чтобы слиться с толпой, выглядеть как все. У меня получалось.

— Здравствуйте, профессор Фоуст! — раздался вдруг чей-то голос.

Я подняла глаза и увидела девушку почти ростом с Уилла в облегающей куртке. На голове ярко-красная шапочка, из-под которой выбивались пряди явно крашенных светлых волос, рассыпавшихся по плечам и спине. Джинсы тоже в обтяжку, подчеркивающие ее изгибы. На ногах — высокие коричневые сапожки.

Она остановилась так близко от Уилла, что их тела почти соприкасались.

Я не слышала, о чем они говорили. Но тон и язык тел говорили сами за себя. Девушка коснулась его руки. Он что-то сказал ей, и оба согнулись пополам от смеха. Затем девушка положила ладонь на его руку. Потом до меня донеслось:

— Перестаньте, профессор. Я сейчас умру от смеха.

Она хохотала без передышки. Уилл не сводил с нее взгляда. Этот смех не был отвратительным, как у большинства, — с широко открытыми ртами и раздутыми ноздрями. Нет, в нем было нечто деликатное. Изящное, красивое.

Уилл наклонился поближе и что-то прошептал ей на ухо. Меня захлестнула ревность.