Другая правда. Том 2

Встреча с Евгением Витальевичем Ярошем и вправду прошла тяжело, зато результативно. Хорошо, что отчим заранее предупредил о характере и алкоголизме социолога, Настя подготовилась, внутренне собралась, проинструктировала Петра. Пока они добирались до Яроша, тот успел, по-видимому, пропустить еще пару рюмочек. Некоторые люди от выпитого расслабляются и добреют, некоторые же, как Ярош, становятся мрачными и агрессивными. Настя напрягалась изо всех сил, чтобы говорить правильные слова и избегать неправильных реакций на откровенное хамство хозяина дома, и теперь чувствовала себя разбитой, раздавленной и ослабевшей. Ну ничего, бывает. Переживем. Главное – результат.

А результат был очень и очень неплохим. Настя показала Ярошу длинный список фамилий, составленный ею на рассвете, уже после того, как Петр заснул. В этом списке были фамилии всех свидетелей, так или иначе фигурировавших в деле Сокольникова. Для чистоты эксперимента она включила в список всех подряд, даже тех, кто по возрасту или статусу никак не подходил на роль «участника молодежной группировки». Например, мать и отца Андрея Сокольникова, сотрудников и друзей убитых супругов Даниловых, одним словом, всех без разбору. После долгих вежливо-льстивых уговоров Ярош, преисполненный осознанием собственной значимости, забрал список и унес в другую комнату, запретив гостям идти вслед за ним. Слышались звуки выдвигаемых и задвигаемых ящиков, злобное чертыхание, шлепанье на пол тяжелых папок. Когда Евгений Витальевич вернулся, в списке стояли крестики напротив четырех фамилий. Одна из них – Сокольников, другая – Щетинин.

Ярош поведал, что в апреле, как обычно, вокруг даты дня рождения Гитлера активность неонацистов оживала, но в 1998 году они уж слишком яростно ринулись пропагандировать свою идеологию, и в соответствующих органах решили больше не ждать и провести наконец давно готовившуюся операцию по обезглавливанию движения хотя бы в столице России. На представленной фотографии запечатлен один из отрядов, в который входил Андрей Сокольников. Группенфюреры и активисты отрядов, а также более крупных звеньев были арестованы, в их числе и командир Андрея. Группа стала распадаться, пацаны растерялись, никаких указаний сверху не поступало. Постепенно все сошло «на нет». Неонацизм, конечно, уничтожить на корню не удалось, он и по сей день живет, но в тот момент удар нанесли сильный, и молодые фашистики на какое-то время примолкли, некоторые группы потом возродились, а некоторые так и канули в безвестность.

Дмитрий Щетинин числился в том же отряде, что и Сокольников, и был лет на шесть-семь старше Андрея. И два других свидетеля, чьи фамилии Ярош отметил крестиком, тоже из этого отряда. Щетинин был одним из ближайших помощников арестованного командира. Поскольку отряд был совсем небольшим, никого, кроме «главного», не тронули, остальные члены группы, по-видимому, считались не представляющими опасности. Скорее всего, им не могли предъявить обвинений ни в чем уголовно наказуемом, прямых доказательств не собрали. На момент развала отряда Дмитрий числился заместителем директора фонда, а примерно через полгода сменил место работы. Сокольникова посадили за тройное убийство.

– В общем, как всегда, контора рулит, – злобно процедил сквозь зубы Ярош.

– Контора? – непонимающе переспросил Петр.

– Ну а как вы думали? – неожиданно взъярился Евгений Витальевич. – Приличный мальчик, тихий, никому не нужный – и садится за убийство, а дважды судимый Щетинин мало того, что фондом каким-то командует, так еще и переходит в службу безопасности к какому-то фирмачу.

– У Щетинина были судимости? Мы не знали.

– А вы вообще что-нибудь знали?! Сыщики, мать вашу! У Димы Щетинина за плечами были две ходки за грабежи и разбои. Ну, времена были такие, что можно было и с пятью судимостями хорошую должность занимать, ничего удивительного.

– Тогда при чем тут контора, если и без нее всё было возможно? – не унимался Петр.

– Уголовники без конторы проживут, это верно, а вот контора без них – нет, – усмехнулся Ярош. – Закон жизни. Еще есть вопросы?

Настя сказала, что больше вопросов нет, и поблагодарила, стараясь экономить слова и побыстрее закончить: социологу хотелось выпить, и он ерзал как на иголках, желая, чтобы гости поскорее вымелись из его обители.

И вот теперь они с Петром сидели на скамейке, поедали свой обед из контейнеров, запивая горячим, но невкусным кофе, и пытались подвести итоги и вставить в картинку очередной пазл.

– На что Ярош намекал? На то, что Щетинин стучал в ФСБ? – спросил Петр.

– Угу, – кивнула Настя.

Винегрет был весьма ничего, огурцы островаты, на ее вкус, а так – вполне достойно. Судя по лицу Петра, котлеты похвалы не заслуживали.

– Тогда получается, что Лёвкина и Гусарев…