Другая сестра

Чем непристойнее и глупее вела себя Аглая, тем сильнее он тосковал по своей любимой. И тем сильнее на него давил груз собственного предательства. Аглая всерьез потрясла его своей прямолинейностью и наглостью. Да и как бы старательно он ни пытался это скрыть, его не могло не беспокоить то, что они сделали с ней в пьяной агонии. И пусть она оказалась беспринципной шлюхой – кем были они, когда им в голову пришла эта дурная затея? Да, он помнил, что первым предложил поразвлечься со стриптизершей, но никак не мог понять, что двигало им в тот момент: алкоголь, влияющие на потенцию препараты, сексуальный голод? Быть может, в тот вечер он почувствовал, что сегодня сможет, что его затянувшееся половое бессилие уступило место здоровой эрекции? Черт знает, на что он надеялся. И эта неспособность объяснить собственное поведение и мотивы своих дурных поступков смущала его больше всего.

После расставания с Сюзанной у него было несколько половых контактов – ничего серьезного. Но от одной партнерши к другой ситуация усугублялась. Около года назад он оказался в постели с милой девушкой Софией, с которой он вроде как начал встречаться после продолжительного общения в «Тиндере». В самый ответственный момент она напомнила ему про резинку и тем самым напрочь сбила его решительный настрой. Вэл объяснил ей, что этот инородный предмет и эрекция в его случае несовместимы, и она взяла с него обещание, что он как можно скорее проверится у врача. Она сказала, что если никаких физиологических причин не обнаружится, они попробуют еще раз, она ему поможет, но отказаться от контрацепции она не готова. Вэл уважил и принял ее позицию, сходил к врачу и получил подтверждение своей мужской состоятельности. И для себя нашел объяснение: он не может быть ни с кем после Сюзанны. Его способность вести активную половую жизнь пропадала пропорционально уходящему с того момента, когда он оставил Сюзанну, времени. Как бы бредово это ни звучало, он вбил себе в голову, что если и сможет когда-нибудь снова полноценно заниматься сексом, то только с ней. С Софией он встретился еще пару раз и потерял к ней интерес, даже не дав ей возможности «помочь» ему в постели – до этого просто не дошло.

Мысленно шутя, он сравнивал себя с Белоснежкой, пробудить которую может только поцелуй принца. И почему-то ему было очень спокойно в этом ожидании. Он даже с философским смирением принял тот факт, что Сюзанны больше никогда не будет в его жизни, что, если он когда-нибудь и сделает решительный шаг ей навстречу (более решительный, чем ежедневные сообщения), она пошлет его куда подальше. Он не мог объяснить, почему до сих пор не попытался раскрыть ей истинные причины своего поступка, в которых, по сути, не было никакой тайны. И теперь что-то побудившее его повести себя так эгоистично и нелогично, причинить боль и ей, и себе, переродилось в эту напасть, мешающую ему вступать в серьезные отношения с другими женщинами.

Быть может, и нет ничего удивительного в том, что именно в логове разврата он снова ощутил свою мужскую силу? Это ведь не про отношения, не про любовь, здесь можно. Вероятно, если бы он повелся на уговоры Аглаи, он снова смог бы. Но у него не возникло ни мысли, ни желания проверить это.

Вэл нравился женщинам – и молоденьким девушкам, и солидным дамам. Пару месяцев назад он закончил непродолжительные отношения с одной безбашенной мадам – владелицей успешного бизнеса, старше его на семь лет, но стройной, моложавой, веселой, даже чересчур. У нее имелись повзрослевшие дети, не требующие много внимания, закрытый гештальт в виде удачного брака и еще более удачного развода, много свободного времени и желание прожигать его самыми разнообразными способами. Она постоянно устраивала тематические вечеринки, организовывала спонтанные путешествия на Байкал, Алтай и другие отдаленные живописные уголки страны. Вэл легок на подъем и общителен, он поддерживал все ее задумки. В постели она всегда была раскрепощена и брала инициативу в свои руки. На время Вэл даже забыл, что у него есть проблемы, но понимал, что это только ее заслуга, никак не его.

Это удобное и веселое общение могло бы продолжаться долго, к тому же это был именно тот тип отношений, который подходил Вэлу. В них присутствовали партнерство, развитие, взаимная поддержка и уважение. Он бы не смог, просто не захотел бы взять на себя заботу о ком-то более слабом, бедном, несостоятельном, для него важнее идти рядом, а не тянуть. Он знал об этой своей постыдной слабости, но научился ее принимать. Единственным человеком, о котором он готов был заботиться безусловно, была его мать. Хотя, к своему стыду, он признавал, что и она до сих пор, несмотря на возраст, давала ему несравнимо больше.

По этой же причине у него пропал интерес к вскружившей ему поначалу голову Софии. Все ее обаяние растаяло на фоне неустроенности, забот о маленьком ребенке, постоянной нехватки денег и сложных отношений с бывшим супругом.