Другая Шанель

– О, спасибо, полковник. Но сейчас у нас совсем нет времени. Мы с Гансом вынуждены удалиться. Разумеется, мы с вами обязательно увидимся в самое ближайшее время. В самое ближайшее! Помимо дела, о котором мы говорили, я очень хотела бы привлечь вас к одному важному проекту. Жду вас у себя, на улице Камбон, 31. Как насчет завтрашнего дня, после обеда?

Бравый полковник попался в ее сети.

– Да-да, в семнадцать ноль-ноль я буду у вас, мадемуазель. До завтра!

Странно, что Коко назначает ему встречу в своем ателье. Обычно она принимает гостей в номере люкс, который с некоторых пор занимает в отеле «Ритц», самом известном отеле Парижа. В сороковом гостиница была реквизирована нацистами, и ее дирекция, само собой, не стала этому противиться. Новые хозяева выкинули все, что находилось в номерах; в числе других опустошению подвергся и номер Шанель. Однако пакеты и чемоданы из роскошного люкса настолько отличались от всех остальных своим видом, что генерал Герхард Гросс, руководивший операцией, не мог скрыть своего любопытства. Когда персонал «Ритца» поведал ему, что речь идет о вещах великой Коко Шанель, Гросс незамедлительно распорядился, чтобы мадемуазель поселили в достойных апартаментах. Старая слава обеспечила Коко особое отношение. Теперь ее окна выходили прямо на улицу Камбон, а не на Вандомскую площадь, как прежде.

…Клодетт и ее пожилой спутник встают, готовые покинуть кафе. Мужчина явно мечтает уйти поскорее. Симпатичная парижанка капризно морщит очаровательный носик. Она так и не определила для себя, кто ей нравится больше, – майор или один из капитанов? Впрочем, какая разница. В принципе все трое хороши, а как им идет военная форма!

Кертнеру, который завелся не на шутку, решительно не нравится, что игра грозит вот-вот закончиться. Он встает и в два прыжка догоняет пару:

– Господа, кажется, вы забыли вот это…

Маленький коварный план срабатывает, хоть и не продуман до конца: женщина быстро оборачивается.

– О, благодарю вас. Простите, что мы забыли?

Кертнер еще не решил, что именно. Ведь на столике нет ничего, кроме пустых бокалов. Пальцами он нащупывает гладкую ткань носового платка в левом кармане. Платок немедленно извлекается наружу:

– Вот это, мадам. Наверное, вы обронили.

Этот бесхитростный трюк приносит успех.

– Вы так любезны, – щебечет женщина, приближаясь к майору. – Я даже не заметила, как он упал. Мне так дорог этот платочек… Если бы не вы, я потеряла бы его навсегда.

Она подходит так близко, что их руки соприкасаются. Беда в том, что пожилой спутник Клодетт уже отошел на несколько метров и теперь не видит, что творится за его спиной.

– Скажите, я могу увидеть вас снова? – шепчет Кертнер, целуя руку женщины и неотрывно глядя ей в глаза.

Парижанка дарит майору самую чувственную из своих улыбок и произносит едва слышно:

– Завтра в это же время, здесь… Я постараюсь прийти одна.

Затем она говорит громче:

– Еще раз благодарю вас, майор! Вы так внимательны… Желаю вам приятного дня.

…На следующий день Теодор Момм приходит в «Ритц».

– Добро пожаловать, господин Момм. Проходите, прошу вас. Спасибо, что решились навестить меня здесь, на улице Камбон.

– Мадемуазель Шанель, – отзывается полковник, – на самом деле это вы любезно предоставили мне возможность войти в святая святых хорошего вкуса. Мне известно, чем это место является для любителей моды из разных концов света.

Обмен любезностями продолжается еще некоторое время, и, наконец, наступает момент, когда нужно переходить к сути дела.

– Само собой, – продолжает Коко, – я пригласила вас не для разговора об Андре, моем племяннике. Уверена, вы сделаете все, что в вашей власти. Я также знаю, что власть ваша распространяется на многое, – до меня доходили слухи, что в Берлине вас чрезвычайно ценят. Я уверена, что мы можем быть взаимно полезны друг другу. Поэтому-то я и хотела встретиться с вами.

– Благодарю вас, мадемуазель. Я в высшей степени польщен вашим вниманием к моей скромной персоне. Откровенно говоря, я тоже считаю, что мы прекрасно поймем друг друга. Продолжайте, прошу вас.

Коко восседает в кресле, подаренном ей Боем Кейплом, и продолжает разговор:

– Скажите, полковник, вам что-нибудь говорят названия Аньер-сюр-Сен и Мареж?

– Да, коль скоро я занимаюсь легкой промышленностью, мне эти места известны. Там расположены текстильные фабрики.

– Так и есть. Вот я и хотела поговорить с вами об этих фабриках. Это мои фабрики. Они принадлежат мне много лет. Но, с тех пор как началась война, производство пришлось свернуть. Я сама приняла такое решение. Но… Я тут подумала… Не вижу причин и дальше держать фабрики закрытыми. Полагаю, они могут принести массу пользы – и для Франции, и для Германии, – если вновь начнут работать. Что вы на это скажете?

На губах Момма играет одобрительная улыбка:

– Да, мадемуазель, я убежден в этом.

– Я рада, Теодор, что вы со мной согласны. Поверьте, я жду не дождусь, когда можно будет запустить станки. Но мне предстоит принять одно очень важное решение….