Другая школа 2. Образование – не система, а люди

В какой же момент мы перестаем помнить то, через что проходили сами?

Несколько лет назад работающий с подростками психолог рассказал мне о том, почему родители отмахиваются в ответ на попытки детей рассказать о суицидальных мыслях. «Для взрослых это настолько тяжелая информация, что они предпочитают от нее закрыться», – сказал мой собеседник. Чуть позже в Швеции я услышал от одного преподавателя самый необычный ответ на вопрос «Для чего нам сейчас нужна школа?». Он звучал так: «Это место, которое должно повысить твою самооценку». Потому что – допустите эту мысль хотя бы на мгновение – навык здорового отношения к себе важнее, чем умение писать и считать. На твердом фундаменте у тебя не возникнет страхов, что кто-то другой лучше, а ожидания родителей, учителей и одноклассников не придавят тебя так, что ты каждый день будешь ощущать свою незначительность.

Маленькие дети получают нашу любовь и внимание, умиление и помощь. У них всегда самые красивые рисунки, самый красивый голос, у них куча возможностей попробовать новое. Но вот дети переходят в среднюю школу, и их прежняя жизнь заканчивается. На горизонте появляются ОГЭ и ЕГЭ, ответственность за свои действия и необходимость в обязательном порядке «определиться с будущим» (желательно – один раз и на всю жизнь). Они остаются один на один с недоумением: что же вдруг произошло? К ним внезапно предъявляют взрослые требования, вот только как взрослым вести себя не дают. За те два года, что я делаю интервью с подростками в разных версиях, я слышу от них фразу: «Кажется, что меня не существует».  

К моменту, когда все написанное превращается в многослойный хор, я начинаю понимать истинный смысл внимания, о котором говорили Сергей Волков или Анастасия Серазетдинова. Даже простое участие, даже простое «Как ты?» помогает почувствовать, что ты… просто есть. И кто знает, возможно, человеку, который сидит рядом с вами в эту секунду, на самом деле не нужно больше ничего. Несколько лет назад один житель Нью-Йорка решил провести эксперимент – обращаясь к прохожим на улице, он искренне спрашивал: «Как ты?» Каждый пятый начинал плакать.

Во время одного из радиоэфиров, который я вел, мне дозвонился папа и вкрадчивым голосом попросил совета. «Ребенок хочет поступать в один вуз, но я-то знаю, что ему лучше в другой, – сказал он. – Посоветуйте, как… по-доброму надломить волю ребенка?» Может быть, школа изменится в тот момент, когда она станет пространством, в котором мы позволим детям хотя бы иногда высказывать то, что они чувствуют и что сами от нее хотят. Пространством, которое даст ученикам возможность разделить с другими свою боль и чувства, которые пугают их самих. 

11:00 Учительская Почему важно не любить детей

На сцене играла музыкальная группа, актеры произносили свои монологи, но ровно через пятнадцать минут стало понятно: сцена и зал – две непересекающиеся реальности. Зрители погружались не в происходящее на сцене, а в свои телефоны, перешептывались и напряженно разглядывали носки ботинок. Даже громкий звук и внезапные выкрики актеров не могли привлечь внимание зала. Так прошел первый в моей жизни спектакль, с которого я ушел.

Плохой урок – как плохой спектакль. Когда преподаватель и сидящие перед ним ученики живут в параллельных реальностях, не спасут методички или манипулирование голосом. «Я не понимаю советов опытных коллег занять «специальную позу» во время урока, – говорит мне учительница русского языка в начальных классах Евгения Шпакова. – Когда ты искренне хочешь услышать ребенка, ты естественен. Я не могу вести занятие и отслеживать то, как я стою. Если бы я хотела быть актрисой, то пошла бы в театральное».

В последний раз, когда Шпакова почувствовала, что дети не воспринимают урока после перемены, она предложила каждому передвинуться вместе с партой туда, где ему хочется быть. «Я подумала: что мы делаем, когда переезжаем в новую квартиру? Меняем обстановку «под себя». Так мы начали делать и здесь. Я на своем кресле подъехала к окну и села ко всему классу спиной. Дети расселись в разных точках кабинета. И это стало переломным моментом: они раскрепостились и быстрее вошли в учебный процесс. Теперь я все время их переставляю и пересаживаю. Классный кабинет – это общее пространство без «моего» места».