Другая школа

Барабанщик Карим творил за своей установкой настоящие чудеса, он умудрялся использовать все элементы своей гигантской установки из нескольких десятков барабанов и тарелок. Бас-гитарист Эдмон извлекал из четырёх толстых струн такие сложные гармонии, что позавидовали бы многие гитаристы.

Но главным украшением этого музыкального пиршества были две гитары, Юлии и Ярослава. Их экспрессивные риффы то сплетались в единый тугой комок, то звучали как будто в диссонанс, но даже в этом диссонансе было что-то мистическое, космическое, волшебное. На сцене не было клавишника, но в колонках звучали также пассажи на синтезаторе. Звуки клавишных инструментов органично дополняли гитары, звучали уместно и помогали создавать атмосферу музыкального чуда.

Над всем этим музыкальным калейдоскопом ритмов и гармоний звучал проникновенный, исполненный силы голос Юлии. Она пела о войне и мире, о добре и зле, о жизни и смерти. Тексты песен были сложными, почти без припевов, только одни длинные-длинные куплеты, в которые их автор постаралась вложить все свои мысли и чувства. Стихи были, без сомнения, великолепны. Но ещё круче была работа звукорежиссёра, который умудрился так отстроить все инструменты, что пение Юли и музыки не мешали друг другу, а существовали в гармонии.

– Потрясающе! – выдохнула Камила. – Никогда такого не слышала. Как этот стиль называется?

– Прогрессив-рок. Вроде бы, – неуверенно отозвался Тиофейм. – Но вообще у этого нет названия. Да какая разница? Не это главное.

– Да. Они просто волшебники, – шепнула Камила.

И Тимофей кивнул в ответ. Ничего более прекрасного слышать ему ещё не приходилось. За соседним столиком едва сдерживала слёзы тётя Юлии, а её дядя с гордостью смотрел на племянницу и всё повторял: «Молодец, Юлька, молодец!».

Тимофей и Камила были так очарованы тем, что происходило на сцене, что совсем не смотрели вниз, в зал. А когда Камила бросила мельком взгляд на танцпол, сердце её сжалось от горечи.

Зал опустел.

Нельзя сказать, что публика вообще разошлась. Но у сцены, где раньше стояла плотная толпа из сотни зрителей, теперь осталось лишь несколько десятков самых преданных фанатов. Остальные рассосались. Кто присел на скамейки, стоявшие вдоль сцены. Кто ушёл в бар, где наливали пиво и другие напитки. Кто-то, возможно, вышел на улицу подышать и покурить. Юлия, без сомнения, тоже это видела. Приглядевшись, Камила поняла, что певица едва сдерживает слёзы. Юлия Кот продолжала петь про любовь и ненависть, дружбу и вражду, поиски себя в этом мире. Но она видела: публика ждёт совсем другого. Она пела, а зрители стояли спиной и галдели у стойки бара. Это было больно.

– Почему, почему они их не слушают?! – Камила сама чуть не заплакала.

– Потому, что это сложно, – отозвался Тимофей. – Музыка прекрасная. Но она слишком навороченная. Это для ценителей. Для любителей.

В похожем ключе шёл разговор и за соседним столиком.

– На Юльку больно смотреть, – сказала тётя Юлии Кот. – Она молодец, держится. Я бы точно сказала в микрофон: «как вам не стыдно!».

– Она артист, дорогая, – её супруг флегматично пожал плечами, но видно было, что он тоже переживает. – Умеет держать удар. Но она сама на это пошла. Знала, что старый материал не примут, но всё равно решилась. Ничего, пусть терпит.

– Ты! Как ты можешь так говорить?! – вспыхнула тётя певицы, она даже стукнула мужа кулаком. – Ты же её любишь больше, чем родных дочерей!

Ответ Тимофей не услышал. В это самое время Юлия Кот сказала в микрофон:

– Первое отделение окончено. Спасибо нашему другу, Ярославу! Через пять минут будет второе отделение. Все новые хиты! До встречи!

И музыканты покинули сцену. Диджей включил фоновую музыку. Дядя и тётя Юлии встали и ушли. Видимо, поспешили за сцену, чтобы успокоить племянницу. Тимофей и Камила допили свои напитки, доели сэндвичи, и теперь прислушивались к разговорам за другими столиками.

– Во дураки, – говорила размалёванная девица в коротенькой юбке. – Нафиг было играть этот нафталиновый шлак?!

– Это ты зря, – цыкнула её подружка, одетая более прилично. – Не дураки. Просто им жалко старых песен. Они года два эту музыку сочиняли. А она никому на хрен не нужна. Им обидно.

Со вторым замечанием Тимофей был согласен. Если бы он потратил на песню столько лет, конечно, стремился бы исполнять её, где только можно. И ему тоже было бы безумно обидно видеть, как зрители поворачиваются к сцене спиной…

Тем временем перерыв кончился. Юля и её музыканты снова вышли на сцену, но уже втроём.

– А теперь – хиты из последнего альбома! – закричала в микрофон Юлия. И во всей её фигуре Тимофею почудилось что-то агрессивное, вызывающее.

«Хотели танцулек? Нате! Получайте!» – словно бы кричала публике артистка.

И в следующее мгновение со сцены обрушился ураган.

Музыканты ударили по струнам, барабанщик обрушил палочки на тарелки. Юлия запела простенькую песенку про ромашки с коротким куплетом и припевом, состоящим почти целиком из «ла-ла-ла» и «пам-пам-пам». Юля кричала в микрофон, а публика радостно орала вместе с ней.