Другая сторона времени. Осада вечности. Дальние берега времени.

— Хочешь сказать, что они следят за нами? — Пэт невольно поежилась и огляделась. В общем-то, сомневаться в этом не приходилось, и все же…

С другой стороны, главным ее желанием было выбраться отсюда, а потому просто оставить эту тему Пэт не могла.

— У стен есть уши, верно. Но ты-то что думаешь?

Дэн немного помолчал, затем, тщательно подбирая слова, ответил:

— Надеюсь, Пэт. Должна быть какая-то зацепка. Ее поразила серьезность его тона.

— Выходит, ты уже думал об этом?

— Если ты имеешь в виду что-то, что помогло бы нам сбежать, — сказал он, глядя в потолок, — то нет. Я думаю обо всех тех людях на Земле, которые и не подозревают, что за ними все время вели наблюдение.

На его лице появилось выражение, которое Пэт не могла понять — упрямство, озабоченность, беспокойство? Наверное, все вместе и еще некая решимость, никогда прежде не ассоциировавшаяся у нее с кузеном Дэн-Дэном.

— У меня есть долг, — сказал он, словно ставя этим точку.

Пэт молча сидела, прислонясь к нему. Ей никогда не приходило в голову, что агент Бюро, шпик, может руководствоваться в своих действиях совестью и озабоченностью наряду с юношеским стремлением к романтике приключений, завлекшей его на этот путь. Для Пэт это чувство было новым. И не таким уж плохим. С таким Дэном ей оказалось легче и спокойнее…

Легче и спокойнее. Уютнее. Настолько уютнее, что Пэт даже потянуло в сон. Когда она зевнула, он тоже зевнул.

— Что-нибудь придумаем, — сказал Дэн. — А сейчас я хочу поспать.

Пэт хотелось того же. И не хотелось отстраняться от него… Она стала думать об этом, но, зайдя в своих мыслях довольно далеко, уснула, положив голову на плечо Даннермана.

Пэт разбудил чей-то голос. Голос вторгся в ее сон, а она не хотела прерывать его из-за какой-то зеленокожей женщины, игравшей на незнакомом музыкальном инструменте и мешавшей спать. Открыв глаза, Пэт обнаружила, что ее голова покоится на коленях Дэна, а над ними стоит ухмыляющийся Джимми Лин. Она села.

— Что вы сказали?

— Я спросил у Дэна, чем вы занимались. Немного напоминает «Яшмовую Девушку и Флейту». Разумеется, Дэн утверждает, что ничего не было, но в вопросах женской чести старина Дэн настоящий джентльмен, а?

— К черту! — бросила Пэт. — Вы в состоянии отключать иногда свои тестостероны? Или получаете удовольствие, доставляя неприятности другим?

Лицо Джимми приобрело воинственное выражение.

— Вы о том несчастном случае? Знаете, что я вам скажу? Мне ничуть не жаль, что мы убили этого сукина сына, пусть даже не по настоящему. Рано или поздно я найду способ заставить его дать прямой ответ, и если он попробует увильнуть, не колеблясь убыо его еще раз.

Даннерман, успевший усесться поудобнее, сердито посмотрел на Лина. Пэт было приятно видеть, что он тоже злится, но ее немного огорчило, что злость кузена вызвана вовсе не сальностями китайца.

— Вы идиот, — сказал он, не повышая голоса. — Если вам так уж хочется сделать что-то в этом роде, то вы напрасно афишируете свои намерения.

Лин пожал плечами и отошел. Даннерман осторожно приподнял голову Пэт с коленей.

— У меня есть одна идея, — сказал он, поднимаясь, но не объясняя, в чем дело, и направился к куче вещей, которые принесли Доки.

Сидя у стены, Пэт смотрела Дэну вслед и анализировала ощущение, возникшее, когда он погладил ее по голове. В этом вроде бы небрежном прикосновении было что-то теплое. Возможно, даже сексуальное. И вместе с тем в нем присутствовала осторожность, что в данных обстоятельствах…

В других обстоятельствах, уныло сказала себе Пэт, из этого могло бы получиться нечто приятное, но не сейчас. Она встряхнулась и встала, съедаемая любопытством. Что там делает Даннерман? Взяв у Розалины ручку, он писал на клочке оберточной бумаги, загораживая написанное ладонью. Розалина, сидевшая рядом, скрестив под собой ноги, с интересом наблюдала за ним. Увидев подошедшую Пэт, Даннерман пожаловался:

— На этой чертовой бумаге чернила только расплываются.

— Ничего не поделаешь, такая бумага, — согласилась она. — А что ты пишешь?

Он дописал еще одно слово и прикрыл бумажку рукой.

— Можно сказать, дневник. Мне бы не хотелось, чтобы весь мир знал о кое-каких вещах.

Она нахмурилась, уловив нечто необычное в его тоне.

— Так мы не увидим?

— Ничего подобного я не говорил. Друзьям можно показать.

— Например, мне, — сказала Розалина. — Это же моя ручка.

— Почему бы нет? — согласился Даннерман. — Только сделайте, пожалуйста, вот так… — Прикрыв листок двумя ладонями, он поднес его к глазам. — Можете?

Розалина недоуменно посмотрела на него, однако послушалась.

— Слава богу, что у меня радиальная кератомия, — пробормотала она. — О…

Закрыв бумажку рукой, старуха с интересом посмотрела на Даннермана и лишь затем передала листок Пэт.

— Надеюсь, у вас зрение получше.

Зрением Пэт похвастаться не могла, но, поднеся клочок серой бумаги к глазам, все же разобрала расплывшиеся каракули:

Если у кого-то есть идеи насчет побега и т. д., то давайте делиться ими вот таким способом.

— О, — произнесла Пэт. — Понимаю.