Другая страна

– Послушай, парень, – проговорил Лерой слабым голосом, – к черту их всех! – Больше никто из них ничего не говорил. Они опустились, обнявшись, на землю. Рядом шумела речка.

Тот день. Тот день. Если бы знать тогда, куда приведет его тот день, стал бы он, изнемогая от сладостной муки, извиваться под тяжестью своего первого любовника? Но даже знай он, куда приведет тот день, разве мог он что-нибудь изменить? Было больно и страшно, а юноша, сжимавший его в объятиях, стал вдруг чужим, и все же этот чужой человек открыл ему, что его исцеление – в преображении. Прошло еще много лет, прежде чем он научился жить с тем, что открылось ему в тот день, в тех руках, когда рядом, журча, струилась вода, но именно тогда он стал мужчиной. Все, что дремало в нем, вдруг вышло наружу, и это было самое главное, а то, что и теперь, пятнадцать лет спустя, сидя в кресле и глядя на чужое море, он все еще не мог найти в себе силы спокойно жить с этим открытием, было все же второстепенным. Ведь спасение из тисков любой тайны – в найденной истине, с которой нужно уметь жить.

Но как? Поднявшись в беспокойстве с кресла, он направился в сад. На каменном крыльце, разомлев на закатном солнышке, спал, свернувшись клубочком, котенок. Послышался велосипедный звонок, и почти сразу же над низким каменным забором показалась голова Ива. Глядя прямо перед собой, он проехал мимо, и вскоре Эрик услышал, как Ив, спотыкаясь о разбросанные на кухне вещи, открывает и закрывает холодильник.

Потом он неожиданно вырос рядом с ним.

– Мадам Беле будет здесь через несколько минут – поджарит нам цыпленка. Я купил виски и сигарет. – Ив недовольно посмотрел на Эрика и поморщился. – Ты сумасшедший, что стоишь здесь в одном халате? Солнце село, стало прохладно. Иди в дом и оденься, а я пока налью нам по стаканчику.

– Что бы я без тебя делал?

– Интересный вопрос.

Эрик послушно последовал за юношей в дом.

– Еще купил шампанского, – вдруг сказал Ив, повернувшись к Эрику и хитро улыбаясь, – надо ведь отпраздновать нашу последнюю ночь в этом доме. – Он сразу направился на кухню. – Приведи себя в порядок, – крикнул он оттуда, – мадам Беле сейчас явится.

Войдя в спальню, Эрик стал одеваться.

– Закатимся куда-нибудь после обеда?

– Может быть. Посмотрим. Если шампанское не свалит нас с ног.

– Я предпочел бы остаться дома.

– Может, нам захочется проститься с нашим маленьким курортным местечком. Надо еще собрать вещи, сам знаешь, прибраться в доме и немного поспать.

– Мадам Беле сделает уборку сама, нам с этим все равно не справиться. Выспимся в поезде. А вещей у нас не так много.

До Эрика донесся шум воды – Ив мыл стаканы. Потом стал насвистывать мелодию – свободную импровизацию на тему Баха. Эрик причесался, отметив про себя, что волосы сильно отросли. Надо будет, решил он, подстричься перед отъездом в Штаты.

Как было заведено, они и сегодня вечером сели у окна полюбоваться морем, Ив расположился на диванной подушке, прислонившись головой к колену Эрика.

– Тяжело покидать это место, – признался вдруг Ив. – Нигде мне не было так хорошо.

Эрик молча погладил его по голове, глядя на блики, дрожащие на поверхности моря.

– Мне тоже было хорошо здесь, – наконец вымолвил он. И прибавил: – Как знать, будем ли мы еще счастливы.

– Конечно будем. Но не в этом дело. Я хочу сказать, как бы ни было мне хорошо, какие бы блаженные минуты я ни переживал в будущем, этот дом навсегда останется в моем сердце. Я понял здесь очень важные вещи.

– Какие же?

Ив повернулся к Эрику.

– Я всегда боялся, что останусь мальчиком на одну ночь – пойду по стопам матери. – Он снова перевел взгляд на окно. – Но здесь, в этом доме, с тобой, я отчетливо понял, что так не будет. Неправда, что яблоко от яблони недалеко падает. У меня будет другая судьба. – Он немного помолчал. – Все это я понял благодаря тебе. Странно, но вначале – веришь ли? – мне показалось, что ты видишь во мне просто торгующего собой юнца. А я о тебе подумал: вот еще один развратный американец в поисках красивого порочного мальчика.

– Но ты вовсе не красив, – сказал Эрик, потягивая виски. – Au fait, tu plutôt moche[37].

– Oh. Ca va[38].

– Начнем с того, что ты курносый. – Эрик нежно коснулся кончика его носа. – Рот великоват. – Тут Ив рассмеялся. – Лоб слишком высок, кроме того, ты рано облысеешь. – Говоря, он любовно гладил лоб и волосы Ива. – А уши, дружок, они просто как у слона или как крылья самолета.

– Ты первый человек, назвавший меня уродом. Может, именно на это я и клюнул, – сказал, засмеявшись, Ив.

– Что еще… Глаза вроде неплохи.

– Tu parles. I’ai du chien, moi[39].

– Раз уж ты сам об этом заикнулся… Боюсь, ты прав.

Они помолчали.