Другая страна

В их отношениях появилась какая-то недоговоренность, что-то невысказанное, незавершенное, но мучительно желаемое. И все же в тот далекий душный день, когда все в нем, казалось, вопило о его тайне, сжигало его изнутри, когда тело с болью требовало уступить желаниям плоти, он еще не понимал этого зова. Вожделение еще не вырвалось из границ подсознательного, еще не имело названия, по крайней мере, для него, хотя другие люди, он сам слышал, придумывали для этого мерзкие наименования. Его мечта имела земную оболочку, она звалась Лероем, тело Лероя владело тайной, которая душила Эрика.

И он, обняв Лероя за плечи, потерся головой о его грудь.

– Нравится тебе или нет, все равно будешь дожидаться, – сказал Лерой. Он обнял одной рукой Эрика за шею. – И, думаю, ты понимаешь, что ждет здесь меня.

Эрик чувствовал, что приятель хочет еще что-то прибавить, но колеблется; некоторое время они шли молча, и тут у Лероя появился шанс выговориться. На дорогу вылетел в клубах пыли кремовый «Родстер», в котором сидело шесть человек – три белых юноши и три белые девушки. У Эрика и Лероя не было времени отстраниться друг от друга, они так и стояли обнявшись; из машины донесся оглушительный хохот, водитель даже изобразил с помощью клаксона некое подобие свадебного марша, а потом, не снимая с клаксона руки, на большой скорости провел машину мимо них. Молодые люди хорошо знали Эрика, они выросли вместе.

Эрик чувствовал, как пылает его лицо, они с Лероем уже успели разнять руки, и тот смотрел на него с неким подобием сострадания.

– Вот как тебе надо бы проводить время, – сказал Лерой, он произнес эти слова мягко, не спуская глаз с Эрика, который покусывал нижнюю губу, – и вот где тебе надо находиться. А не бродить по грязным дорогам с ниггером.

– Плевал я на них, – ответил Эрик, зная, что говорит неправду и что Лерой это понимает, – они для меня – пустое место.

Лерой смотрел на него с еще большим сожалением, но несколько раздраженно. Вокруг не было ни души. Дорога опустела, отсюда она вилась желто-красной, а местами коричневой полосой прямо к железнодорожной линии и складам. Деревья клонились к ней, сквозь листву на дорогу падали раскаленные солнечные лучи. Здесь город кончался, и мальчики всегда на этом месте сворачивали к рощице на высоком берегу реки. И сейчас Лерой решительно подтолкнул Эрика, заставив свернуть с дороги. Сегодня в его прикосновении ощущалось нечто новое, оно было более настойчивым, нежным и вместе с тем в нем чувствовалась какая-то жесткая решимость.

– К тому же, – беспомощно пролепетал Эрик, – никакой ты не ниггер, ты Лерой, мой друг, и я люблю тебя. – У него перехватило дыхание, на глазах выступили слезы. Они остановились в не дающей прохлады тени дерева; Лерой, прислонившись к стволу, глядел на Эрика с каким-то пугающим выражением, оно будто застыло на его черном лице. От этого взгляда у Эрика побежали по спине мурашки, но он, справившись с волнением, продолжал: – Не знаю, почему нас не оставят в покое. Мы ведь никому не приносим вреда.

Лерой фыркнул. Протянув руку, он привлек Эрика к себе, в тень.

– Бедный богатый мальчуган, – проговорил он, – ну, скажи, чего ты хочешь.

Эрик напряженно смотрел на него. Никакая сила на свете не вырвала бы его сейчас из объятий Лероя, не заставила бы отказаться от счастья вдыхать его запах, ощущать по-новому мучительно-сладостное прикосновение к его телу, и в то же время он знал, что это дурно, что все, чего он когда-нибудь хотел или делал, было дурно, и чувствовал, что катится в пропасть. В какую?

Он еще больше прильнул к Лерою, чьи руки плотнее обхватили его.

– Бедный мальчуган, – снова прошептал Лерой, – бедный мальчуган. – Эрик уткнулся носом в шею друга, тело Лероя напряглось – грудь и живот мужчины, – он резко отстранил Эрика и повлек его за собой к реке, где они расположились на берегу.

– Думаю, теперь ты понял, – сказал, помолчав, Лерой, в то время как Эрик медленно водил рукой в воде, – что болтают о нас в городе. Мне это безразлично, но неприятности у нас могут быть большие, и лучше нам перестать встречаться.

Раньше Эрик не представлял, о чем шепчутся в городе, а может, не позволял себе знать, но теперь истина открылась ему. Уставившись в воду и пребывая в некоем таинственном полузабытьи, Эрик произнес:

– Что ж, все видят дым, а огонька нет. Надо бы дать им повод. Начхать мне на них, пусть провалятся к чертям собачьим, какое им до нас дело?

Лерой улыбнулся ему.

– Хороший ты парень, Эрик, но жизни не знаешь, половина жителей города – в кармане у твоего папаши, так что тебя не достанут – руки коротки. А вот меня!.. – И он широко развел руки.

– Я не допущу, чтобы тебя обидели.

Лерой покатился со смеху.

– Лучше тебе куда-нибудь уехать отсюда. Клянусь, они скорее тебя линчуют, чем до меня доберутся. – Он снова рассмеялся и запустил руку в огненно-рыжие волосы Эрика.

Эрик поймал и крепко сжал его руку. В молчании смотрели они друг на друга, воцарилась напряженная тишина.