Другая страна

Я хочу получить возможность делать то, что мне интересно и важно для людей, и чтоб не стояли над душой начальники с указаниями. Кибуцы постепенно превращаются из чисто сельскохозяйственных предприятий в отраслевое хозяйство, в котором ведущую роль играет промышленное производство. В большинстве уже существуют маленькие заводики по производству пластмассовых изделий. Только кибуцники пока не видят, что, если они не перестроят свое хозяйство, то постепенно скатятся к малодоходной ферме или плантации, откуда ушли все молодые люди. Весь этот хозяйственный ширпотреб стоит сущую мелочь, и прибыли почти не дает. Вот я договорился с Кибуцем «Маабара», который возле Хеврона. Он из новых, и люди там уже поняли, что на одном сельском хозяйстве им не продержаться.

У них есть небольшой заводик. Производит детали для электроприборов, абажуры и изделия для домашнего хозяйства. Это не то. Надо перестроить, установить новое оборудование и наладить выпуск канатов, веревок и нитей из пластика, используемых для упаковки сельскохозяйственной продукции.

В этой нише, я специально проверял, никто не работает. А это золотое дно. Не только для нас – еще и выход за границу. В перспективе, если все пойдет, как я думаю, расширить производство за счет пластиковых деталей и труб для транспортировки жидкостей и газа, кабеля, водопроводных труб малого диаметра. Установка таких труб в домах пойдет на ура. Прочные и легко снимаемые. Это тебе не этот проржавелый ужас в старых домах.

Я вкладываю большую сумму денег, и прибыль делим на паях. Зато в мои дела и указания никто не имеет права вмешиваться. Вплоть до увольнения без всяких кибуцных комитетов. Условие одно – на заводе должно работать не больше двадцати процентов чужих. Все остальные – кибуцники.

– А потом тебе надоест, – скептически сказал я. – И ты начнешь искать другое дело.

– Ты слегка забываешь, сколько мне лет. Еще десяток, и мне вообще уже ничего не нужно будет. Буду сидеть на скамейке и греться на солнышке, с трудом вспоминая, как меня зовут, и что я ел вчера. Пока я еще на что-то способен, я хочу сделать то, что останется после меня. Не несущее смерть оружие, а очень мирные вещи. Те, которые никто не замечает, но обойтись без них совершенно невозможно.

– Ну, хорошо, а я-то тут причем?

– Видишь ли, – он смущенно улыбнулся. – Государство у нас изрядно жадное. Все думают, что я имею агромадные деньги за свою работу. Отчисления с каждой винтовки, закупленной армией, валюта за продажу за границу. Шиш! Имею я с этого совсем мизер. Не бедный, конечно, но до миллионера мне очень далеко. А потом, внушительную дыру в моем кармане пробил дом. Если б ты знал, сколько стоит все это!

– А я знаю. Мой, если с участком, тысяч на триста потянет.

– А где фраза про то, что эти деньги за проданный участок земли, кроме всего прочего, уйдут на благоустройство поселка?

– Это само собой, но государство у нас изрядно жадное и половина цены уходит ему в качестве налога. Может, и больше, не знаю. Там еще налог на покупку и еще масса разнообразнейших налогов. Не меньше шестидесяти процентов стоимости уходит в казну. Так что, это как с твоими доходами. Все думают, что есть, а на самом деле – шиш. Хорошо иметь в семействе консультанта – на примерах знаешь, что если улицу заасфальтировали, то за это надо долго благодарить местный совет, а не государство. Но я по-прежнему в недоумении, чего ты от меня добиваешься. Если денег, так это не смешно. Я человек не бедный, – передразнил я его интонацию, – но на покупку завода у меня точно нет. Я лучше новую стиральную машину куплю.

– Правильно, я хочу тебя втянуть в это дело, – сказал Ицхак, доставая последнюю сигарету из пачки и разминая ее пальцами. – Никто не покушается на твою стиральную машину. Есть один интересный вариант. У тебя, когда срок контракта с армией кончается?

– В конце следующего года. Эй-эй, я совершенно не собираюсь уходить в отставку.

– И не надо, – наставительно сказал Ицхак. – При увольнении из армии положена компенсация. Государство у нас…

– Жадное, – продолжил я, – и просто так ничего не отдаст. Тем более – заранее.

– Поэтому, – подхватил он, – идешь и говоришь: "Уходить не собираюсь, но позарез нужны деньги. Только часть. Вам не придется, потом выплачивать мне все, да еще и с индексацией". Это возможно. Я узнавал. Бюрократам из финансового отдела это сильно не понравится, но если Исер их вежливо попросит, они согласятся.

– А он попросит?

– Не волнуйся, все будет в порядке. Он не откажет мне в маленьком одолжении, по старой памяти. В далекие мандатные времена он начинал у меня в отделе. Потом пошел в совсем другую сторону, но меня не забыл. Старые связи – вещь полезная, а ничего прямо противозаконного я не прошу.

– Допустим – это все реально…

– Я знал, – радостно сказал Ицхак, – что раскрутить тебя на деньги не проблема. Твоя широкая русская душа сразу пасует, когда спрашивают: "Ты меня уважаешь?"