Другая женщина

– Да. Она так и не поняла, почему это надо со мной обсуждать. Вроде как не мое дело. «Не ты же рожать будешь!» – такой аргумент. Но когда я сказал, что разведусь с ней, если сделает аборт… Не знаю, поняла она что-нибудь или нет. Но испугалась. Лёка, ты понимаешь? Я теперь в ловушке! Я не могу уйти! Как я могу?! Это будет такая подлость, что дальше некуда! Но самое ужасное – я больше не могу ее выносить. Видеть, слышать. Разговаривать. Раньше я жалел ее. Да и любил, конечно, как я мог не любить! Столько вместе пережито. А теперь – все умерло. Я свободен от нее, совсем. И связан накрепко. И это… убивает меня. Просто убивает! И я не могу не думать, что… Если бы она поступила, как собиралась…

– Это был бы повод для развода.

– Да.

Митя молча смотрел на Лёку, она на него. Чувства ее рвались наружу, но слова никак не находились. Митя медленно произнес:

– Я знаю все, что ты скажешь. Я не должен был тогда возвращаться к тебе, не должен был сейчас приезжать. Не должен был даже мечтать о тебе. И если ты сейчас потребуешь, чтобы я ушел, – я уйду. Хотя это будет тяжело. Словно умереть. Я понимаю, я тебе ни к чему! Зачем?! Только лишние страдания! А я очень не хочу, чтобы ты страдала! – Он вдруг опустился на колени, словно ноги подкосились, сел на пол и закрыл лицо руками. – Господи, что же делать?! И зачем я только приехал! Только все усложнил! Но мне даже поговорить там не с кем, понимаешь?! Я не мог больше держать это в себе! Прости, прости! Черт, устроил какую-то истерику! Мне стыдно. Я сейчас уйду…

Леа смотрела на Митю, а в ушах у нее все звучал и звучал нежный голосок, который ни о чем не умолял, не просил, а просто и грустно говорил: «Вот мое сердце открыто – если хочешь, разбей его! Но в этом сердце ты убьешь себя…»

Она на секунду прикрыла глаза, вздохнула, потом решительно встала, подошла к Мите, скорчившемуся в своем отчаянье, и тоже опустилась на пол. Она силой отвела его руки от лица и поцеловала, вложив в этот поцелуй всю любовь, копившуюся у нее в душе на протяжении последних месяцев. Он не сразу поверил. Отстранив Леа, Митя напряженно всмотрелся в ее лицо:

– Ты?! Ты…

– Да!

Леа расплела косу и встряхнула головой, впуская в волосы ветер. А потом развязала пояс и распахнула халат, отдавая себя Мите, как драгоценность, – себя, свое тело, свою душу, свою любовь. Свою жизнь.

И он принял этот дар.

Глава 5 Письма к Леа

Поздним августовским вечером две подруги пили чай на кухне у Артемьевых. Варька рассеянно взяла очередную сушку и, вздохнув, положила обратно – хватит, и так целую кучу слопала! Отпила поостывшего чая и с завистью взглянула на Тигру, которая намазывала клубничным вареньем большой кусок мягкой булки. Та, уловив ее взгляд, сказала:

– Хочешь? Свежее, этого года! Обожаю клубничное! – и с аппетитом откусила, измазав нос вареньем.

– И как тебе удается! Трескаешь все подряд – и хоть бы что! А тут лишнюю сушку съешь, и пожалуйста…

– Да ничего ты не толстая! – благородно покривила душой подруга. – Не расстраивайся, скоро я тоже растолстею! Буду опять колобок на тонких ножках…

И она, помрачнев, так впилась зубами в свой «бутерброд», что кусок хлеба отломился и упал на пол – конечно, вареньем вниз!

– А, чтоб тебе! Ну вот, все не так! За что ни возьмусь!

– Сиди, я приберу! – Варька присела с тряпкой и снизу заглянула в злое лицо Тигры: Том, перестань уже злиться! Тебе вредно!

– Зачем ты мне напоминаешь лишний раз! Я и так знаю, что беременная!

– Да ты ж сама только что…

– Это ты виновата!

– Да чем же?!

– Ты заварила эту кашу! Я давно бы все втихаря сделала, а теперь… Конечно, со стороны легко рассуждать! Сама бы попробовала, знала бы, что это такое! Меня в прошлый раз чуть не три месяца подряд выворачивало!

– Я бы попробовала… с радостью, – тихо сказала Варька, споласкивая тряпку под краном.

– И этот со мной теперь сквозь зубы разговаривает, словно я преступница какая!

– Димка? Его можно понять.

– Вечно ты его защищаешь! Что, нравится?!

– Нравится. И всегда нравился, ты же знаешь.

– Вот и брала бы его себе!

– Но не настолько. И потом, у тебя попробуй отними! Ты ж живьем съешь! Что твое – то твое. Слушай, Том, правда, хватит уже. Или что – раз мы тебя отговорили от аборта, теперь должны все время терпеть твои капризы?!

– Ага, – спокойно ответила Тигра и посмотрела на Варьку невинными зелеными глазами.

– Ну ты и зараза! Смирись уже! Ребенок – это такая радость!

– Чужие дети – всегда радость. А как понянчить, никого нет.

– Хочешь, я понянчу?

– Вот тебе только этого не хватало! Спасибо, с нашей бабкой понянчилась. Слушай, я что заметила: как бабки не стало, Димка просто слетел с катушек!

– У него горе, как ты не понимаешь?! Баба Поля вырастила его.

– Сколько можно горевать-то?! Она ж совсем старая была, пора и честь знать.

– Он очень любил бабушку, ты же знаешь!

– Ага! Цветы ей приносил! Бабке за восемьдесят, не видит ни хрена, а он ей – букет!

– Ну и что?! Я тоже приносила! Баба Поля очень любила цветы! Если тебе не надо, это не значит, что другим…

– А Димка в бабку пошел, такой же малахольный.

– Том!