Другая женщина

– Ну и пожалуйста! – Катя соскочила с кровати и закричала со слезами в голосе: – Так тебе и надо! Ты сама виновата, что папа тебя бросил! Никаких человеческих чувств у тебя нет! Как я буду теперь без папы…

И она зарыдала. Томка ужаснулась – опять, опять она ведет себя как мегера! Сколько раз Димка говорил ей: Тигра, втяни когти, на тебя никто не нападает! Почему у нее никак не получается быть внимательной, нежной, сострадательной, как любая обычная женщина?! Варька, например?! Или эта питерская…

– Катенька, доченька!

– Я уйду! Уйду от тебя к папе! Он обещал!

– Обещал?!

Мать с дочерью смотрели друг на друга несчастными глазами, и Томка дрожащим голосом произнесла впервые в жизни:

– Катюша, прости меня! Прости, детка! Я не знаю, что говорю! Мне так плохо…

Они долго сидели, обнявшись, на кровати. Молчали, думали. Потом Тамара тихо спросила:

– Кать, я что, правда такая ужасная?!

– Ну, мам! Не ужасная ты вовсе! Просто…

– Да говори!

– Ты очень давишь всегда! Словно только ты знаешь, как надо! Понимаешь?

– Ох, ничего я больше не знаю и не понимаю… Кать, а у нас есть папины книжки? Ты читала?

– Конечно! Все! Дать тебе?

– Ну, дай что-нибудь.

Катя сбегала и принесла стопочку книжек – Томка посмотрела одну:

– Эта про что?

– Это первая книга большого романа! Еще две будет, пока не вышли! Папа про бабу Полю написал. Про ее судьбу.

– Про бабу Полю?! – изумилась Тамара.

– Ну да. Очень интересно, правда! В первой книге он о ее предках пишет. Революцией заканчивается. Ой, эту я зря принесла…

Тамара держала в руках «Письма к Леа»: на обложке – женщина с темными волосами, развевающимися на ветру.

– Мам, не надо тебе это читать!

– Почему? – Она полистала книжку, бегло прочла полстраницы…

– Зачем ты будешь душу травить?

– Это что, про его роман? С той женщиной?!

– Мам, ты знаешь, что папа говорит?! Это чудовищное недоразумение, и Настя ему вовсе не дочь, а женщину ту он вообще не знает!

– Да ладно! Почему он мне этого не сказал?!

– Он знал, что ты не поверишь!

– Я уже не знаю, чему верить…

Катя ушла спать, а Томка раскрыла книжку и начала читать.

В голове у нее был полный сумбур: неужели это написал Димка?!

Ее Димка?!

Димка, которого она знала с колыбели!

И не знала совсем…

В Бен-Гурионе Митю встретил Роман и всю дорогу до дома развлекал разговорами, но Митя так волновался, что ничего не понимал. Роман внимательно вгляделся в бледного Митю и покачал головой:

– Послушай, не надо так переживать! С ней все в порядке, правда!

Но Митя не мог не переживать. Как в трансе, вошел он в квартиру – его обступили со всех сторон: Каля, мама, дети. Все что-то говорили, теребили его, улыбались. Кажется, на пару секунд он отключился, а когда пришел в себя, около него была одна Каля, так ужасно похожая на Лёку, что он закусил губу и заморгал.

– На-ка, выпей!

– Что это? Я не пью спиртного!

– Это успокоительное, там никакого спирта, выпей.

Он послушно выпил. Каля погладила его по голове: все будет хорошо! – и присела рядом:

– Послушай, тебе понадобится терпение! Понимаешь, для нее это очень тяжело. Очень! Она чувствует себя уродиной.

– Да я понимаю!

– Вряд ли поймешь до конца, ты ведь мужчина. Просто я хочу, чтоб ты был готов к тому, что увидишь. Она действительно плохо выглядит: сильно похудела, потеряла волосы. Плачет все время, не ест ничего. Так что – соберись. Я не говорила ей, что ты приедешь, будет сюрприз. Пойдем!

Митя встал и на подгибающихся ногах пошел за Калей куда-то в глубь квартиры – на лоджию, как выяснилось. Лёка сидела в плетеном кресле, откинув голову на спинку и спала. Митя ужаснулся: руки-ноги как палочки, синие тени под глазами… Она была в длинной легкой юбке и какой-то цветастой размахайке. Острижена налысо, а она так гордилась своими волосами! Митя шагнул к ней, встал на колени рядом с креслом, взял Лёку за руку…

Каля осторожно притворила дверь и еще некоторое время смотрела сквозь жалюзи, как Митя целует Лёке руки, потом ушла. Лёка медленно открыла глаза, казавшиеся просто огромными на исхудалом лице, – увидев Митю, она выпрямилась и ахнула, а он, волнуясь, смотрел, как розовеют ее щеки и оживают глаза, как будто где-то внутри зажегся свет.

– Митя… Митя! Это ты?!

– Бессовестная! – сказал он, смеясь и плача одновременно. – Бросила меня! Как ты могла?!

– Митя! Господи, откуда ты взялся?!

– На все пойдешь, лишь бы от меня избавиться, да? Даже не надейся!

– Я не хотела быть тебе в тягость…

– Идиотка! Я чуть с ума не сошел!

Митя вынул ее из кресла – боже, какая легкая! Одни косточки! Он сел на диванчик, усадив Лёку на колени, и попытался поцеловать, но она отстранилась:

– Не надо…

– Почему это?! Я соскучился!

– Тебе не понравится… Я вся такая… химическая. И запах…

– Не выдумывай! Нормальный запах – твой, родной…

И Митя поцеловал ее, почти насильно, но потом Лёка ответила. Ну вот, наконец. Она вздохнула и положила голову ему на плечо:

– Я страшная… И лысая…

– Разве? Я не заметил! – Митя провел рукой по ее голове. – Смотри-ка, и правда! Послушай, это так сексуально!

– Да ну тебя! Пусти! Я отвратительная!

– Перестань! Ты самая красивая женщина в мире. Посмотри мне в глаза, ну!