Другая женщина

Взглянув на разбитый экран, я едва сумела разобрать слова: «Не хотела тебя будить. Поппи уже проснулась, я погуляю с ней в Гринвич-парке. А вы пока отдохните, поваляйтесь в постели. Люблю, целую, Памми».

– Ты ее только что отправила, – прошипела я.

– Нет, милочка. Я ее послала примерно час назад, даже еще до того, как вышла из квартиры. Не хотела, чтобы ты переживала. Наверное, она просто не сразу дошла.

Я бессмысленным взглядом уставилась на свой телефон. У меня не было слов.

– Так или иначе, мы уже возвращаемся, скоро уже будем – не пройдет и десяти минут. Уверена, она к тому времени проголодается.

В трубке наступило мертвое молчание. Я сидела на полу, обняв колени и раскачиваясь взад-вперед. И думала: может, я схожу с ума?

Чуть позже я услышала, как Адам топает вверх по лестнице. Я понятия не имела, сколько прошло времени – десять минут или десять часов.

– Что-то их нигде не видать, – объявил он. – Но тут наверняка есть какая-то веская причина.

Он посмотрел на меня – как я сижу на полу, утопая в молоке, слезах и безумии.

– Они уже возвращаются домой, – тихо сказала я.

Я наблюдала, как у него расслабляются плечи, как его покидает напряжение: значит, он относится к этому вовсе не так беспечно, как мне представлялось.

– Где они? – спросил он, чуть задыхаясь.

– В Гринвич-парке. Видимо, Памми решила оказать нам услугу. – Я безрадостно рассмеялась. – Кто бы мог подумать, что твоя мать способна проявить такую заботу? Подошла к нашей кровати, забрала ребенка и исчезла. Очень тактично с ее стороны.

– Думаю, ты уже достаточно наговорила, – рявкнул он. – Ступай умойся.

«Возьми контроль в свои руки» – вот что я твердила себе, плеща холодной водой в распухшее лицо. Впрочем, к тому времени, когда я начала промокать влажную кожу, я уже снова ревела. Ну кого я обманываю? Нет у меня никакого контроля, все контролирует она. И так было всегда. Я еще разок зарылась лицом в полотенце, набираясь храбрости, потому что знала: она мне сейчас понадобится.

– А ну хватит, Эмили, – произнесла я вслух. – Больше не надо.

Я услышала плач Поппи еще до того, как ее увидела, – и понеслась вниз по лестнице, на звук. Памми стояла внизу с совершенно беспечным видом. На сгибе локтя она держала Поппи.

– Думаю, эту маленькую мисс пора покормить, – проговорила она, чуть изогнув губы в улыбке.

– Сейчас же вон из моего дома, – прошипела я.

– Что, прости?.. – И она тут же разразилась рыданиями.

Адам тоже прибежал вниз.

– В чем дело? – спросил он.

– Ах, дорогой, мне так жаль, – пролепетала она. – Прости меня, пожалуйста. Я вовсе не хотела никого расстраивать. Я-то думала, что помогаю…

Она смотрела на него и взглядом умоляла его поверить ей, но я уже знала, что он поверил.

Я выхватила у нее Поппи и отправилась наверх.

– Чтобы и духу ее тут не было, когда я выйду, – бросила я Адаму.

Ворвавшись в спальню, я захлопнула за собой дверь и стала кормить Поппи. Я плакала. И не переставала плакать, пока не выбилась из сил.

42

Мы с Адамом не перемолвились почти ни единым словом за те две недели, что прошли между визитом Памми и свадьбой Джеймса и Кейт. Мне хотелось поговорить с ним, все ему рассказать, но, мысленно составляя каталог событий, я поняла: она добилась того, чтобы при этом я неизменно выглядела злобной лгуньей с манией преследования. Во всех случаях было лишь мое слово против ее, и я со своими обвинениями выставила бы себя не просто злобной дурой, а настоящей психопаткой. Теперь мне следовало думать о Поппи, и я не могла пойти на такой риск.

– Я сегодня не пойду, – заявила я, когда он уже надевал костюм-визитку.

– Ладно, – отозвался он. – Но я беру Поппи.

Ноги у меня задрожали. Именно этого я больше всего опасалась – что он возьмет ее с собой.

– Зачем она тебе там? – мягко произнесла я. – Она тебя только свяжет. Ты должен сегодня повеселиться, получить удовольствие. Это же свадьба твоего брата.

Он покачал головой, застегивая верхнюю пуговицу рубашки:

– Сама можешь поступать как знаешь, но я беру ее.

Я не могла допустить, чтобы Поппи отправилась без меня. Добредя до платяного шкафа, я вытащила ситцевое платье с лиловым принтом: я так и не вынимала его из чехла, в котором оно пришло из химчистки. До этого я его надевала всего один раз, в начале беременности. Слегка присобранное в талии, оно оставляло достаточно пространства для маневра, позволяя мне замаскировать еще не втянувшийся после родов живот и не казаться слишком толстой.

– Как, сойдет? – спросила я, прикладывая к себе этот наряд и зная, что от меня потребуется некоторое усилие: чтобы вынести целый день в обществе его семейки, мне, по крайней мере, надо сделать так, чтобы он снова стал со мной разговаривать.

Он кивнул, чуть-чуть улыбнувшись, хотя я не знаю, чего было больше в этой улыбке – самодовольства или облегчения.