Другая жизнь

Кошкин. Виноват… Я очень виноват перед этой женщиной…

Монтер. Вы?..

Лев Николаевич мается.

Да кто она вам?

Кошкин. Как вам сказать… Я не знаю…

Монтер. Вы и перед этой виноваты?

Кошкин. А-а-а…

Монтер. Да кто вы такой, черт вас побери? Если вы ее не любите, если она вам не нужна, если для вас только эпизод – тогда зачем??

Кошкин. Вам же трудно, не надо…

Монтер. Не обо мне речь!.. Себя исключил!.. Считайте, что меня нет!..

Кошкин. Я не могу так считать, поскольку вы – человек…

Монтер. Довольно! Скажите: вы любите Оличку?

Кошкин. Я же убью вас своим признанием…

Монтер. Отвечайте, или я вас убью!

Кошкин. Хорошо. Люблю.

Монтер. Любите?

Кошкин. Люблю, да, только…

Монтер. Без только! Действительно любите или сознательно ломаете ей и мне жизнь?

Кошкин. Ах, как мне больно… (Мается.) Как больно то, что вы говорите…

Монтер. Не притворяться!

Кошкин. О-о-о…

Монтер. Почему вы опять ее бросили и сбежали? Как вы могли оставить ее одну? А если бы!.. (Вскакивает и сотрясает Льва.) Отвечайте!.. (Сотрясает.)

Кошкин. Больно, мне очень… Голова – как отдельно от волос…

Монтер. Да?..

Кошкин. О, да…

Монтер. Э-э, погодите… (Ощупывает Кошкина.) Ух, ты, котелок, в самом деле… Черепушка, как посмотреть…

Кошкин. Однажды ушибся…

Монтер. Нормально, однако, ушибли… (Ощупывает.) Так

больно?

Кошкин. Теперь уже нет…

Монтер. А раньше было больно?

Кошкин. Очень было больно…

Монтер (массирует ему голову). В детстве вас уронили, наверно… И даже, по-моему, как следует… Даже такое впечатление, как будто ребро на черепе… От уха до самой макушки…

Кошкин. Это меня били… Ой, пожалуйста… Люди…

Монтер. Люди могли и прибить… (Массирует.)

Кошкин. Меня бил один человек, но очень больно… В живот, по ребрам… по почкам, по печени… (Зажмуривается.) В диафрагму, в пах… ногами…

Монтер. Плохо ваше дело!

Кошкин. Очень больно…

Монтер. А вы молча терпели? И ничего?

Кошкин. Я не мог…

Монтер. С виду вы – так, ничего… По виду – могли бы… Это же надо без рук и без ног, чтобы дать себя в пах…

Кошкин. Когда он меня топтал, я думал об одном: я не знаю слова или способа, как ему объяснить, что мне очень больно… Что он жесток… Чудовищен… И еще тогда думал: пока я не знаю, как объяснить… пока я не знаю, как остановить – надо терпеть.

Монтер. Чушь какая!

Кошкин. Нет.

Монтер. Абсолютная чушь! Ему не объяснять – его бить надо. Смертным боем. Иначе он ничего не поймет. Иначе его никак не остановить. Это уж вы мне поверьте.

Кошкин. Нельзя бить человека. Каким бы он ни был…

Монтер. Человека? Он же чудовище! Да вы сами сказали – чудовище!

Кошкин. Сражаясь с чудовищем, берегитесь сами превратиться в чудовище. Кто-то сказал… Я много думал: наверно, я не смогу жить дальше, если мне доведется ударить человека…

Монтер (с отчаянием). О-о, вот к кому моя любимая!..

Издали доносится зов: «Федя-ааа… Фе-еденька-ааа…»

Что вы сказали?..

Кошкин (одними губами). Оличка…

Монтер. Тише! (Вслушивается.) Показалось.

Кошкин. Ветер…

Монтер. Ветер. (Разворочивается к собеседнику.) Смотрите. (Широко разевает рот.) Смотрите, не бойтесь. (Разевает еще пошире, насколько возможно.)

Кошкин робко заглядывает.

Видите?

Кошкин. Не вижу.

Монтер (тащит его под фонарь). Сюда идите, к свету… Видите?

Кошкин. Что мне надо увидеть?..

Монтер. Лет десять тому в один вечер лишился пяти зубов! Как не было – видите?

Кошкин (в ужасе отшатывается). Не могу хладнокровно смотреть на отсутствие зубов…

Монтер. Не надо бояться. Вы видите то, что я вставил. Другие.

Кошкин. Боже, смысл?.. Неужели же в жизни возможно такое, из-за чего один человек может решиться ударить?..

Монтер. Ударить? Кое за что можно не только ударить. Можно и…

Кошкин. Только не это!..

Монтер. Да, именно, а вы как думаете?

Кошкин. Убить?..

Монтер. Полагаете, у меня нет оснований?

Кошкин. За что?..

Монтер. Да, знаете… (Оглядывается.) Если бы я… (Оглядывается.) На секунду поверил бы, что поможет… (Оглядывается.) Я бы точно не сомневался.

Кошкин. Простите меня…

Монтер. Не прощу. (Смотрит на Кошкина.) За что?

Кошкин. За то, что вам так трудно…

Монтер. Да? (Пристально смотрит.) Вы думаете, так и простил? Вы сказали – и все произошло?

Кошкин. Но если не будем прощать – мы погибнем…