Другая жизнь

Все повернулись ко мне, а я, ошалев от такого развития событий, просто не мог прийти в себя и мотал головой от одного к другому в надежде получить хоть какую-нибудь поддержку родных мне людей. Сердце выпрыгивало из груди от несправедливости. Я же хотел как лучше! А получилось ужасно! Все же, собрав в кулак все свои силы, я начал кричать:

— Вы не понимаете, что все взаправду, и это очень нужно нам.

— Если ты сейчас же не успокоишься, то получишь ремня, — сказал отец, очень строго посмотрев на меня.

— Давно пора, — поддакнул дед, — всыпь ему, чтоб неповадно было.

Едва сдерживая слезы, я покорно промямлил, что все понял и буду молчать. «Вот и хорошо», — разрядила обстановку мама и, повернувшись к отцу, начала его торопить на работу. Разговор был окончен, и все покинули комнату, оставив меня наедине со своими эмоциями. В тот момент мне хотелось кричать в голос, но криком горю не поможешь, надо было думать дальше. Первый план провалился, требовался другой. Как говорил один философ, что нас не убивает, делает нас только сильнее. И новый план появился в моей голове почти сразу же, как только я о нем подумал. Надо действовать самому. Потом еще спасибо скажут. Будь я на их месте, может, тоже не поверил бы двенадцатилетнему мальчишке. Но возникла проблема: слова мамы о поездке в лагерь могли оказаться вполне реальными, а это точно не входило в мои новые планы на пути к богатству. Требовалось срочно разрядить напряжение. Но, направившись в прихожую, я увидел, что мама уже выходит из дома, и крикнул ей вслед:

— Подожди, провожу!

Быстро накинув майку и обув старые кеды, я выбежал за нею. Мама не стала меня ждать и уже шла по улице, обогнав меня на три дома. Припустив, я быстро ее догнал и, как раньше часто делал, взял ее за руку. И мы пошли вместе. Первые метров пятьдесят оба молчали. Волнение от моего неожиданного «откровения» еще читалось на ее лице, а я обдумывал, что и как лучше сказать про лагерь. Хотя что тут думать, надо начинать ныть, ведь я же еще ребенок… Как можно более жалостливым голосом стал умолять маму не отправлять меня в лагерь. За десять минут ходьбы до остановки я успел поведать и про обижавшего меня там в прошлом году мальчика, и про куривших и обязательно выдыхавших в мою сторону дым старших ребят, о неудобных кроватях с жесткой сеткой, от которых болит спина, и не любящих детей воспитателях. В общем, получилась большая мешанина негатива, приправленная плаксивым голосом. Но пока моя трогательная речь возымела только один эффект:

— Ладно, хватит, я подумаю, а теперь бегом домой, помоги бабушке в саду.