Другая жизнь Мародёров: Per aspera ad astra (СИ)

— На войне не бывает без жертв, — донеслась удивительно циничная реплика Дожа. — Если хочешь победить, придётся от чего-то отказаться.

— Но не от людей же, — поражённая Макгонагалл, поджав губы, выжидательно глядела на присутствовавших членов Ордена.

Альбус скрестил руки. Его лицо не выражало ничего, кроме усталости. Было довольно поздно, и многие орденцы были солидарны с младшим Дамблдором в желании поскорее убраться восвояси.

— Положение вещей такое, леди и джентельмены, что Лорд Волдеморт начал своеобразную «охоту». Каждый член нашей организации отныне стал его мишенью. Я пока не располагаю информацией, откуда у него сведения относительно нашей кампании по борьбе с ним и её участников, но могу совершенно точно сказать вот что.

Все заметно напряглись в ожидании продолжения речи волшебника.

— Пока мы будем медлить и ссориться, мы будем способствовать Волдеморту в его тёмных делах. Нам нужно сплотиться, а не разделяться. Пока мы не придём к какому-либо консенсусу насчёт планов нашей деятельности, мы будем уязвимы. Зачем подставлять себя под удар, когда нужно заниматься совершенно другими вещами? Давайте же возьмём себя в руки и разработаем некую стратегию. Нам нужно быть предельно осторожными и внимательными.

— А что там с Оушен? — делано небрежно спросил Блэк. — Она жива?

Кажется, этим вопросом интересовался каждый из присутствовавших, но задать его осмелился только Сириус. Дамблдор едва уловимо приподнял брови и ответил:

— К большому сожалению, миссис Оушен сильно пострадала. Её отправили домой, на серьёзное лечение, но, несмотря на оказанную помощь, пару часов назад она скончалась.

Через пару мгновений Дамблдор поднялся на ноги и печально произнёс:

— Друзья. Я предлагаю почтить память Кристал Оушен минутой молчания.

Все встали из-за стола. Слов не находилось.

***

После большого заседания дежурными для небольшой уборки в штабе оставили Ремуса и Сириуса. Выполняя такое задание, парни не упустили возможности поболтать. Изрядно уставшие и мечтающие поскорее закончить свою работу, они бездумно поднимали все темы, какие крутились в их головах. Разговор настолько стремительно менял направление, что его участники порой не успевали перестроиться, словно замирая на секунду.

— И как он, говоришь? — Сириус придвинул очередной стул к огромному столу.

Ремус неопределённо пожал плечами и ответил:

— Я не могу ничего сказать. Лили с ним, значит, всё в порядке.

— Да, но они в последнее время частенько вздорят, Лунатик, — Сириус сказал это с таким выражением лица, словно объяснил Ремусу, что дважды два — четыре.

— Это вполне поддаётся объяснению, Бродяга. Он — упрямый олень, никого не хочет слушать. К тому же постоянно думает, что всё в этой жизни должен делать сам. А уж если случается что-то из ряда вон выходящее, он тут же становится в позу.

Раздался негромкий лающий смех Сириуса.

— А она, — продолжал улыбавшийся Люпин, собирая мусор в корзинку, — упряма, как и он. При этом пытается что-то делать сама, хотя иногда не понимает, что делает. Иногда и её эмоциональный барометр зашкаливает, и тогда она и Джим вообще неотличимы.

— Иными словами, два сапога — пара, — подытожил Блэк. — Со Снейпом всё ясно. Кроме одного.

— Чего же?

— Неужели он и вправду изменился? Не могу так сразу начать ему доверять.

— Сириус, ты слишком строг к нему. Раз Сохатый его простил, то ты, по моей логике, тоже должен был несколько поостыть.

— По твоей логике, — усмехнувшись повторил Бродяга. — Когда это я подчинялся твоей логике?

— Да, это я глупость сморозил, — задумчиво отозвался Лунатик, и оба друга фыркнули. — А как там Марлин?

— О, братец мой, всё замечательно! — глаза Сириуса засияли, словно два бриллианта. В душе молодого Блэка растекалось тепло. — У меня теперь персональная горничная, повар и всё, что только может быть!

— Неужели она тебя ни за какие твои шалости не отчитывает? — удивлённо улыбнулся Лунатик.

— Как же, мне достается ещё больше, чем прежде. А самое худшее наказание — это когда она меня лишает самого приятного в семейной жизни.

— Это чего же? Семейного ужина?

— Секса, — Бродяга сел на стул, закинув ногу на ногу, и расплылся в довольной улыбке. — Сразу видно — девушки нет.

Сириус знал Люпина не первый год и прекрасно понимал, что Ремус нисколько на его реплику не обиделся.

— Как-то цинично с твоей стороны, Бродяга, — прыснул Лунатик, сев рядом, пусть и менее вальяжно.

— Это правда, дружище. Если бы ты вкусил этот блаженный плод и познал истинное наслаждение, ты бы иначе заговорил.

Ремус засмеялся и поднялся на ноги.

— Нам пора, пошли. А то нас заждались.

Марлин Блэк