Другие

Метрах в тридцати перед ним темнел прямоугольник. Когда дверь открылась, не раздалось ни звука. Маскировки визуальной — нет. Вероятно, Алхоев до сих пор был твердо уверен в безопасности своего укрытия.

Под землей блеснул приглушенный свет. «Электроэнергию экономят», — с сарказмом подумал Саша и поймал себя на мысли, что не к добру его улыбки и шуточки, если разобраться, ничего хорошего в том, что их с прапорщиком спускают под землю, нет.

— Саня! Что бы ни случилось, я жду тебя у крепости!

Один из охранников резко замахнулся. Но Жулин, опередив, качнулся и ударил его головой в лицо. Удар был такой силы, что боевик Алхоева повалился на землю, не издав ни звука.

Кто-то из охраны рванулся вперед, и Стольников услышал звуки сильных ударов. Потом послышался мат прапорщика и обещание вырвать всем сердце.

— Ну почему люди не верят мне на слово? — вскричал Алхоев. — Я же попросил — никаких разговоров!

Жулина подняли. Один из боевиков размахнулся и ударил его по лицу. Прапорщик снова потерял равновесие и упал на колени.

— Хватит! — рявкнул Алхоев.

Олега подняли. Покачиваясь, он смотрел на Стольникова, улыбался, а сам, незаметно для чехов, снимал с руки часы.

«До чего упрямый сукин сын», — подумал капитан и едва заметно кивнул.

— Что вы стоите? — вскипел Алхоев. — Ведите их вниз и заприте порознь!

Перед входом в бункер их развели в стороны. Один из боевиков придержал за плечо Стольникова. От чеха пахнуло потом и чесноком. Саша поморщился. И, как только трое охранников по ступеням спустили Жулина так низко, что голова его скрылась из виду, капитан почувствовал толчок в спину.

— И не вздумай дергаться, сука! — раздался ему в спину совет.

— Зря ты это сказал. Я тебя убью.

Хохот — и снова удар в спину.

Свет погас. Лишь далеко впереди еле горела лампочка. Такая слабая, что даже отсюда в ней была видна красная нить накаливания.

Стольников и не думал дергаться. Во-первых, это было глупо, во-вторых, даже если бы к тому были основания, он был скован узким проходом и крутой лестницей. Хотя ступени были невысоки, ступать приходилось наугад. В прошлый раз горел яркий свет, сейчас же, в темноте, коридор казался другим.

Впереди себя он услышал сначала звук громкого плевка, потом цокот по металлическому полу.

— Что там происходит? — встревожился Алхоев и выругался по-чеченски.

Послышался звук еще одного плевка.

— Еще раз плюнешь, прапор, — зловеще пообещал полевой командир, — я попрошу сломать тебе руку. Ты меня понял?

Жулин ему не ответил.

Вскоре стало ясно, что ведут их в бункере не той дорогой, которой Стольников бежал в прошлый раз. Саша не мог припомнить, что, отстреливаясь и уходя от чехов, он спускался по узким лестницам. Освещение было тусклым, достаточным только для того, чтобы не сбиться с пути. А заблудиться было нетрудно — коридоры расходились в разные стороны, и через десять минут он стал искренне удивляться, как в такой полутьме идущие впереди люди Алхоева находят дорогу.

Вскоре все столпились в огромном холле. Собственно, на холл это было мало похоже, скорее на какое-то странное большое помещение, стены которого сделаны из толстого непрозрачного стекла. Из этого помещения в разные стороны вели несколько дверей. Стольникова тут же схватили за обе руки и потащили к той, что справа. Повернув голову, он заметил, что Жулина уводят в левую дверь.

Охранник остановился, вынул из кармана похожий на банковскую кредитную карту ключ и провел по углублению в дверном замке. Послышался щелчок. Снова толчок в спину. Не зная, что делать дальше, Саша шагнул вперед и замер. Комната была погружена во мрак. Вдруг вспыхнул свет. Зажмурившись, Стольников через пару секунд открыл глаза и увидел привинченный, похожий на те, что в барах у стойки, высокий стул и стол, которые, находились в противоположных углах.

«Странная комната», — подумал капитан.

Через мгновение появился Алхоев и с ним двое боевиков. Для безопасности, стало быть.

— Садись, — приказал полевой командир. — Кушать хочешь, Сашья?

— Хочу.

— Сейчас принесут мал-мал чего покушать. Ты прости, дорогой, я гостей не ждал, поэтому — что Аллах послал.

— Надо попробовать, — согласился Стольников. — Аллах мне еще ни разу ничего не посылал.

— Аллаха не трогать, — сразу предупредил бандит, подумал и добавил: — Я пошутил насчет покушать.

— Я тоже.

Стольников почувствовал внутри щемящую пустоту. Очевидно оттого, что с мгновения падения вертолета под Ведено он словно выпал из жизни. И все, что теперь с ним происходило, казалось нелепым и необъяснимым. Был он, был Алхоев, была какая-никакая, а все-таки Чечня, но все так нелепо… А еще предстоял разговор с врагом, и капитан не представлял, что этот разговор может иметь какой-то смысл. Алхоев — враг. И появись возможность — Стольников бросился бы на него и стал рвать руками и зубами. Те же чувства наверняка питал к русскому капитану и полевой командир.