Другие

Эти два Человеке, по силуэтам напоминающих один долговязого мужчину, другой пироженного ореола женщину медленным гуськом пробирались всё ближе к хижине. Как два спаянных зверя в неразрывную связку, аккуратные и готовые к броску они что-то подозревали, это следовало из их ненасытной осторожности. Шеи их крутились, подобно стальным шарикам на шарнирах, нервно озираясь в разные стороны и всё выискивая что-то или кого-то.

Тело Детины попыталась съёжиться в клубок, растаять и скрыться, стать невидимым, морщинкой на подошве огромного мира, по которому он испещрил свои ступни, сбив такое количество троп и ухабов, слетая в овраге и прячась снова, и снова, снова, и снова.

“Закрой глаза и всё исчезнет”

Напевал он себе одну и ту же заветную мантру, которой научила его матушка-бабушка, егоза ещё та. В далёкие времена его детства она наставляла его, баюкая на своих белёсых жиреющих и полных варикозных булькающих вен ногах.

“Помни, Детинушка, Детка, Детина, да-да, агу-раа, агу. Тсс. Когда тебя прижмут в тёмном углу, ты будешь подобен загнанной антилопе, и опасность будет так близка, а позади тебя уже не осталось шагов для отступления, ты должен довериться памяти нашего народа и его провидению. В этот момент только оно, агу, да, агу. Будет в этот момент решать, – жить тебе в этом Мире дальше или перейти в иной, Обратный Мир, и всё, что ты сможешь и должен будешь сделать тогда, мой большой толстенький агу-раа, это закрыть глаза и тогда всё сразу же исчезнет.

И страх отпустит, а темнота под веками распуститься мерцающей радугой и отведёт тебя своей дорогой куда того следует”.

Снова, и снова она проговаривала мне эту историю на разный лад, перебирая или переставляя слова местами, но всегда оставляя одну единственную суть, впечатанную в меня выжигающим по дереву паяльником.

“Закрой глаза, и всё исчезнет”

Нет, они точно увидят меня за этими худыми ветвями с лысеющей листвой, усопшей дождливыми каплями в грязь под волосатыми ногами.

А может просто выпрыгнуть на них и закричать, что есть сил. Есть шанс, что они бледнее замрут в испуге, а после двинут отсюда со всех ног, и тогда я может быть даже, ещё немножко погреюсь в этой хижине, пока они отправятся за подмогой, что бы с вилами и дубинами пойти на меня, как на загнанную дичь.

Во рту застоялся неприятный вкус железа, от бьющего адреналина и всех историй про кровожадность племени Человеков.

Нет, нельзя! Наведу много шума, и появятся Другие, и тогда нам всем несдобровать. Попасть в их корни это самый худший из всех возможных сценариев. От одной мысли об этом два моих сердца заёрзали в грудной клетке и забились на такой скорости, что ещё много и я взорвусь Ядерным взрывом первой категории, попав в яму полураспада и разлетевшись на тысячи муравьиных атомов.

Чёрт бы их побрал вернуться так рано, да и меня тоже, забывшего о всякой осторожности и всех правилах. От этого колючего холода и дождя вымокшего мной до каждой косточки я потерял всю свою холёную бдительность.

Тьфу!

Стой, нет. Тише, тише, Детина, вспомни дыхание – Ка.

Раз-два. Раз-два.

Либо действовать, либо ждать исхода, ну или просто закрыть глаза и всё, наконец, исчезнет. Принимай уже решений, времени совсем не осталось.

Часики стекали минутными стрелками, похожие на капли росы на кончике стебля тянущегося к солнцу пиона.

“Закрой глаза и всё, наконец, исчезнет”

– Я никого не вижу, а ты?

Спросил мужчина шепотом, аккуратно наступая на размытую дождём жижу под ногами, стараясь не поскользнуться, и не наделать тем самым лишнего шума. Ведь их жизни сейчас вполне могли находиться в настоящей опасности. Мурашки пробегали по коже.

– Нет, я тоже-тоже совсем никого не вижу, но тогда кто мог так выломать нашу дверь, смотри.

– И правда, там всё раскурочено, словно по хижине прошёл ураган. Это точно не Другие, давай подойдём ближе.

– Мне страшно.

– Мне тоже.

Они медленно приближались к своему жилищу, пока вокруг стояла глухая сонная ночь испещренная маленькими звёздами. Лишь листья на деревьях шумели в промозглом ветру и покачивались старые ветви, сухие и косолапые, с неподстриженными ногтями. Они неуклюже лезли в глаза, норовя что-нибудь, да выколоть, приходилось нагибаться под ними и ползти на карачках, чтобы не издавать и лишнего звука, который обернётся для них катастрофой.

До хижины оставалось каких-то пять метров, когда женщина больно тыкнула локтём под рёбра своего возлюбленного и испуганными глазами кивнула в сторону странного облезлого куста, почти что рядом с их жилищем, в котором копошилось размытое темнотой нечто, большое округлое пятно силуэтом напоминавшее человека, но уж точно не своими габаритами. Оно елозило и пыталась вжаться в куст ещё сильнее, видимо прячась от них.

– Тсс. Оно ещё не поняло, что мы его заметили. Кажется, перед нами самый, что ни на есть настоящий Тролль.