Другие. Феникс

Сёртун. На мгновение мне показалось, что это он пыхтит надо мной, старательно и нетерпеливо. Я не чувствовала боли, даже отвращения, только унижение, с которым нужно было смириться. С которым я всегда смирялась в страхе признаться кому бы то ни было. Любимая ученица — это честь, это подтверждение силы и уникальности. В глубине души, в самых далеких уголках подсознания я видела шестнадцатилетнюю себя, тихую и скромную девочку, мечтающую о величии, о благородном деле, но совершенно неспособную признать слабость, не желающую показывать себя жертвой. Я терпела тогда, терплю и сейчас.

Внезапно Сёртун рассеялся, и где-то рядом послышались насмешливые возгласы Герши, и колкие шутки его товарищей. Я бежала, спасаясь от их слов, с силой пихая плечом тяжёлые двери, а они всё никак не заканчивались: открывались одна за другой, тёмные, влажные. Мне хотелось кричать и крушить всё на своём пути, но крылья не появлялись, не желали мне помогать. Я отчаянно пыталась выйти из тени, стать той, кто я есть на самом деле — Фениксом, молила об этом. Яркая вспышка ослепила меня, за ней последовал чудовищной силы удар, отчего в голове зазвенело.

“Меченая, меченая” — неслось со всех сторон сквозь звон, рука с татуировкой чесалась нестерпимо, и я раздирала рисунок в кровь, сдирая кожу на пальцах об ветки шиповника, который неожиданно стал настоящим. Но изображение проступало снова сквозь тёмно-бордовую лужицу моей драгоценной, горячей крови. Тёмно-бордовый цвет. Он увлекал меня, чем дольше я смотрела на него, поглощал, лился будто бы с головы, заполняя глаза и заставляя видеть мир сквозь кровавую пелену. В отчаянии я пыталась кричать, но поняла, что забыла как это делается. В немом ужасе зажмурила глаза, а когда открыла, увидела над собой балдахин и чёрные бархатистые стены вокруг, по которым стекала противная, вонючая жидкость, заполняя комнату, в которой я оказалась.

Мне вдруг стало всё равно, что произойдет дальше, я легла на кровать, раскинув руки, и ждала. Пусть, пусть всё будет поглощено, утонет в болоте грязи, составляющей мою жизнь. Если каждое гадкое, отвратительное воспоминание исчезнет — я, наверное, буду счастлива. Даже если исчезну и я сама. Жидкость прибывала, уже добралась до моего тела, окутывая его приятным теплом. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула, будь что будет. Фениксу с одним крылом всё равно не выжить.

— Ада, милая. Птичка моя, — донёсся сквозь жидкость, заполняющую мир вокруг, голос Денеба. — Я тут, лапушка… Проснись.

— Всё плохо? — а это, похоже, Льё.

— Её здорово потрепало… Льё! Нельзя было терять Аду из виду!

— Всего несколько минут, — слабо оправдывался Льётольв.

— Несколько минут, несколько минут… — передразнил Ден.

— А ты сам?

— Это идиот Феникс всё испортил!

— Ладно… Забыли. Главное, что никто сильно не пострадал.

— Ещё неизвестно, — Ден приблизился ко мне. — Адочка… Ну же, открой глазки.

— Где мы? — спросила я, и, к своему удивлению, даже не захлебнулась. — Почему тепло?

— Потому что я тут, вокруг тебя, милая, — прошептал Денеб. — Вышел немного из тени, чтобы помочь.

— Спасибо…

— Открой глазки, лапушка. Я уже здесь, привычный Ден. Ну… — он приподнял меня.

— Мы справились? — глаза с трудом привыкали даже к слабому свету и слезились. Образ Денеба угадывался совсем рядом, чуть в стороне тенью маячил Льётольв.

— Да, благодаря тебе в первую очередь. Ты хорошо с ним поработала и надолго задержала, заперла с собой в его же голове, — буркнул Льё.

— Кошмар… Я чуть с ума не сошла, — меня передернуло от пережитого ужаса, и я инстинктивно схватилась за Дена. Он тут же заключил меня в объятия.

— Ну и сила в тебе, Ада… Невероятно.

— Слишком дорого обходится, — прошептала я недовольно, прячась на груди сущности. — Что, если бы я осталась там, в его голове?

— Ничего. Я бы тебя вытащил, — отмахнулся Льё.

— Не смог бы. Я же почти утонула, задохнулась. Он все мои страхи собрал, все до единого! И топил, топил…

— Ты сама сдалась, — резко ответил Льётольв, поднимаясь. Только сейчас рядом с ним я заметила наш “объект”.

— А с этим что?

— Ничего. Проснётся минут через пять, может, десять. Кое-что я уже в него запихнул искаженное. Постепенно окончательно поправим. Будет думать, что напился и провёл незабываемый вечер с красивой девушкой. При его образе жизни — провалы в памяти частое явление. Ладно, я пошёл к гостям. Выйдете через вторую дверь, не хочу привлекать дополнительное внимание.

Льё вышел, оставив нас одних. Ден помог мне встать, и мы пробрались сквозь маленькую, незаметную дверь в стене, прошли через узкий коридор и застыли, отгороженные от зала тяжелыми портьерами, за которыми на днях я видела Денеба беседующим с неизвестным.

— Ты как? Лучше? — уточнил он.

— Не знаю, наверное. Мы можем уйти?

— Пока нет. Это вызовет подозрения, особенно у этого… Как его? Герша. Вернёмся за столик, тебе нужно съесть что-нибудь или выпить. А я побуду рядом, — Ден притянул меня к себе и поцеловал. Отпустил, всмотрелся в лицо и прошептал, — не соглашайся больше работать с нами, пожалуйста.