Другие грабли. Том 2

Спать придется, видимо, где-то на теплотрассе. Не представляю, как меня можно будет там отследить, если я стану держаться подальше от других бомжей, среди которых может оказаться тот, кто напишет мемуары, которые будут изучать в будущем. Несомненно, я сумею отыскать такое место, тем более что сейчас я бодр, собран, насторожен, и какое-то время перед тем, как меня окончательно срубит, у меня еще есть.

А значит, мне нужно сделать две вещи, которые я уже упоминал. Во-первых, и, наверное, это самое главное, от чего должна отталкиваться вся остальная стратегия, мне необходимо выяснить, какой сейчас год. А во-вторых, нужно позвонить по одному из телефонов, выданных мне Петрухой.

Вторая задача могла подождать до утра, в конце концов, гэбэшники же тоже люди, они спят, и трубок во сне могут не брать. А мне еще нужно раздобыть монетку для телефона-автомата, потому что пойти домой сейчас было бы верхом идиотизма, а мобильные телефоны в обиход еще не вошли, да и у кого прикажете отжимать мобилу поздней ночью?

Или уже вошли? Какой сейчас год-то? И в каком году они массово появились? Где-то в конце девяностых, но это для богатых, а обычные люди подключились к этому благу цивилизации на несколько лет позже…

Я остановился на обочине, бросил машину, свернул в ближайший двор. Подъезды все еще стояли открытыми, в смысле, без железных дверей и кодовых замков, словно их были готовы отдать на растерзание каким-нибудь вандалам вроде меня. Подтверждая эту теорию, я совершенно варварским методом (просто не хотелось возиться) отогнул дверцу чьего-то почтового ящика и добрался до свежей порции прессы. Моей главной добычей оказалась газета «Комсомольская правда», и я развернул ее при тусклом свете еще никем не выбитой подъездной лампочки, чтобы рассмотреть первую страницу.

Вот черт.

Нет, в принципе, могло быть и хуже хотя бы потому что всегда может быть хуже, но, черт побери, почему у меня в жизни ничего не бывает легко и просто? Какого черта я не мог вернуться в тот же год, из которого отбыл? Потому что резиночка и затухающие колебания, дьявол бы их разодрал?

Газета была датирована двадцатым августа девяносто третьего года. Девяносто, чтоб его черти драли, третьего.

Через четыре года после того, как я отправился в будущее, которое поглотили пески времени. Я покинул одну страну, а вернулся в другую. СССР успел развалиться без моего свидетельства (но это и так было немного предсказуемо), настали лихие девяностые, в которые, по мнению некоторых моих знакомых, я мог бы чувствовать себя, как рыба в воде, будь я немного постарше, страна переживает далеко не лучший свой период, но проблема-то не в этом.

Четыре года прошло.

КГБ уже не существует, ФСБ еще не существует, что там было между, я вообще плохо помню, и далеко не факт, что отдел Х не передали в другое ведомство или вообще не расформировали к чертовой матери, и выданные мне Петрухой телефоны до сих пор имеют к нему хоть какое-то отношение. Не факт, что кто-то возьмет трубку. И далеко не факт, что тот, кто ее все-таки возьмет, вообще обо мне знает.

Пребывая в глубокой задумчивости, я вышел из подъезда и остановился в тени козырька, обозревая двор. Ничего подозрительного там не обнаружилось, кусты не шелестели из-за притаившихся там диверсантов, оптика не бликовала от уличных фонарей или лунного света. Похоже, что на какое-то время они от меня отстали.

Может быть, я их вообще переоцениваю? Они ждали меня у точки входа, обложили ее достаточно плотно, причем, сразу несколькими командами, но возможно, что они могли обнаружить именно прокол в пространственно-временном континууме, а не отслеживать каждый мой шаг в чертовом девяносто третьем. Несомненно, что я снова появлюсь на их радарах, но, если особенно не светиться, может быть, у меня получится провернуть кое-какие дела вне фокуса их внимания.

Впрочем, это тоже только теория, и не стоит слишком на нее полагаться.

Я дошел до соседнего двора и сел на лавочку у подъезда. С одной стороны у меня был жилой дом, с двух других — кусты живой изгороди, через которые трудно подобраться незамеченным, и у меня был неплохой обзор на открытое пространство двора. Если появятся гости, я непременно узнаю об их присутствии и отреагирую соответственно, хотя патронов у меня осталось не так уж много.

Итак, если они все-таки не могут найти меня в любой момент времени, ну хотя бы потому, что не сохранилось никаких документальных свидетельств о моих перемещениях, это открывает мне небольшое пространство для маневра. Домой идти все равно нельзя — там меня наверняка ждет засада, вполне может быть, что и не одна. К знакомым… а у меня тут знакомых-то почти и нет, а те, которые есть, могли уже десять раз переехать или просто не вписаться в рынок, девяностые ж на дворе…

Вариантов было немного.