Другие Мы

– И как же? – Впивается в него взглядом ученый.

– Вы сказали, что год за годом проводили эксперименты, пытаясь переместить банан. Клали его в гейт, так позже назвали рамку для перемещений, затем начинали постепенно добавлять мощности, увеличивая количество петаватт, подаваемых на лампы, и в какой-то момент всегда случались перегрузки, вызывавшие взрыв. Вы говорили, что не можете понять, почему так происходит, ведь все рассчитано верно.

– Да, это так. – Хмурит лоб Григорий. – В смысле, и в этом мире тоже.

– И в один из дней именно Нина подсказала вам, как справиться с этой задачкой. «Нужно быть решительнее», – сказала она. И тогда вас осенило! Вы поняли, что мощность нужно добавлять не постепенно, а подавать одномоментно – сразу максимальную. Попробовали, и это сработало: так получилось телепортировать банан в соседнюю комнату.

– Занятно. – Отзывается другой Дин, продолжая собирать с пола бумаги и внимательно рассматривать каждую. – Если собрать машину заново и попробовать повторить эксперимент, у нас все может получиться. У вас осталось все необходимое, Григорий? – Обращается он к нему. – Плутоний? Он у вас еще есть?

– Григорий? – Наклоняется к нему другая Люси. – С вами все в порядке? Что с вами? – Она водит ладонью перед его лицом.

Мужчина стоит с открытым ртом и, кажется, не дышит. Моргает, гипнотизируя глазами приборы, выстроенные вдоль стены.

– Вы что-то поняли? – Касается его плеча Дин.

Новиков вздрагивает, поворачивается к нему.

– Нет, я вспомнил. – Надтреснуто произносит он. – Три с половиной года назад… В лаборатории…

– Что? Что вы вспомнили? – Тормошит его Дин.

– Этот день. – Сглотнув, говорит Новиков. – «Нужно быть решительнее». Она так и сказала. Нина. – Он облизывает потрескавшиеся губы и оглядывает нас по очереди. – А я… я подумал, что это о нас. О нас с ней. Я ведь… я кроме работы ничего не замечал, забывал поесть, пока проводил эксперименты, а Ниночка кружила вокруг меня, заботилась, напоминала про обед и ужин, приносила мне еду…

– Я не понимаю. – Нервничает Дин.

– Да погоди ты, – одергиваю его я. – Продолжайте, Григорий!

– Она сказала: «Нужно быть решительнее», и я… ее поцеловал. – Вспоминает ученый. – А потом мы стали встречаться, поженились, продолжили наши эксперименты, но они ни к чему не приводили, а она… она всегда была рядом, как и тогда…

– Я понял. – Все-таки, перебивает его Дин. – В моей вселенной другой Вы приняли ее слова за подсказку, и это помогло совершить прорыв. Но в моей вселенной вы остались одиноки. А в вашей вселенной – в этой, вы правильно растолковали ее намек, и это определило ваше личное счастье, но, к сожалению, не профессиональное.

– Да. – Задумчиво вздыхает Новиков, закусывая губу.

– Но теперь мы знаем, в каком направлении двигаться. – Восклицает другой Дин. – Соберем обратно части устройства, которые вы повредили в приступе отчаяния, и попробуем еще раз! У нас есть возможность подать нужную мощность на рамку?

– Можно попробовать модернизировать блоки питания. И чтобы не получить перекос напряжений… – Григорий лезет под стол, роется там.

– А я могу помочь с микросхемами! – Лезет к нему под стол другой Дин.

– А я уже герой, – деловито стряхивает с футболки невидимые пылинки настоящий Дин. Он радостно подмигивает другой Люси и поворачивается ко мне. – Кажется, мы только что обрели шанс на возвращение, не хочешь поблагодарить меня, напарница?

– Сначала верни меня домой, а потом будешь выпячивать грудь колесом, – говорю я, усмехаясь.

Но в душе у меня зажигается лучик надежды, и это так трудно скрывать. Я улыбаюсь Дину, и мне впервые за последние сутки так хорошо, что хочется обнять кого-то.

Только не его, разумеется.

С чего бы мне обниматься с Дином Вильчеком?

22

Дин

Разумеется, меня бесит, что мой двойник «шарит» в физике лучше меня! А как иначе?

Мы сидим на пыльном полу в лаборатории Новикова, изучая чертежи, собирая детали машины и затем складывая их на столе по порядку. Другой «Я» и Григорий так горячо обсуждают параметры ее устройства, что я вдруг ловлю себя на том, что мне неуютно.

И не остается ничего, кроме как кивать в знак поддержки и согласия, хотя, я лишь в общих чертах понимаю, о чем они толкуют.

Но когда другой Дин говорит что-то по-настоящему дельное, Григорий хвалит его и радостно ударяет по плечу – и вот в этот-то момент я и ощущаю себя каким-то… неполноценным.

А ведь у меня было все для того, чтобы освоить основы физики элементарных частиц: свободное время, куча литературы дома, возможность обсуждать с отцом волнующие вопросы, доступ к школьной библиотеке, консультациям со специалистами – да и деньги, в конце концов. Я тоже мог получить какой-нибудь грант и соображать в науке, на изучение которой мой отец положил свою жизнь.

Но не захотел.

М-да…

И только сейчас почему-то почувствовал себя ущербным – здесь, в этом мире. А ведь в своей вселенной я даже подумать не мог, что эта наука мне хоть как-то пригодится.