Другие правила

Пришлось вновь подниматься на ноги, чтобы отнести миски к отхожему месту. Бульон вылил без колебаний, воду таки пожалел. Жажда-то тоже напомнила о себе вслед за голодом, и я рискнул: прополоскал рот и сделал несколько крошечных глотков. Затем вернулся к лежанке, съел хлеб и запил еще парой глотков воды.

Света через маленькое окошко проникало всё меньше, из чего можно было сделать вывод о наступлении вечера. Вместе с приходом темноты начала падать и температура воздуха. Пришлось мне зарыться поглубже в солому и закутаться в мешковину. Но стоило мне лишь немного согреться, как пришла новая напасть. По какой-то причине изголодавшийся желудок решил избавиться от полученной пищи. Проще говоря, рвотные позывы заставили меня вновь подняться и поспешить к заветному туалету.

Следующие полчаса пришлось провести, лежа перед сливным отверстием. Приступы тошноты сменялись короткими передышками, как по мне, так съел я явно меньше, чем из меня сейчас вышло. Кстати, отхожее место на удивление совершенно не пахло туалетом. Более того, когда глаза привыкли к темноте, удалось разглядеть внизу воду. То есть никакого нижнего уровня подо мной нет, а раз нет неприятного запаха, значит, это не выгребная яма, а какой-то подземный водоем.

Совсем измученный, я вернулся на свое место, как мог утеплился и сразу провалился в глубокий сон. Настолько глубокий, что на этот раз я не слышал ни приближающихся шагов в коридоре, ни звуков отпираемых засовов, ни скрипа открывающейся двери.

10

Даже не знаю, как правильнее сказать: я заорал от боли и проснулся или всё-таки сначала проснулся, а потом заорал от боли? Тело выгнулось дугой, я инстинктивно дернулся в сторону, случайно при этом отстраняясь от источника боли.

Сквозь красную пелену в глазах зрение выхватило камеру, освещенную светом двух факелов, трех стоящих поодаль человек – один явно из слуг, возможно, тот самый, что разносил еду, двое других, судя по одежде, местные дворяне. Ну и, собственно, главное действующее лицо этой сцены – снова тянущийся ко мне раскаленными докрасна щипцами Анджей Курцевич. И благо еще, что щипцы он притащил откуда-то с верхних этажей, ибо в сыром и холодном подвале они остывали прямо на глазах.

Но для ожога и этого достаточно – грудь горела огнем, а в воздухе повис запах горелого мяса. Вот же гад!

Осознав степень грозящей опасности, я действовал быстро и решительно, тем более что противник сам подставился: подцепив левой ступней пятку своего истязателя, правой ногой я с силой толкнул его в колено. И откуда только силы взялись?

Громко вскрикнув от боли, хозяин усадьбы рухнул на пол, выпустив из рук орудие пытки. Воспользовавшись замешательством сопровождающих лиц, я быстро перекатился вправо, подхватил каминные щипцы и тем же путем вернулся назад. Опираясь спиной на стену, поднялся на ноги и выставил добытое оружие перед собой.

– Тварь! – первым опомнился от неожиданности один из дворян. Решительно всунув свой факел в свободную руку тюремщика, он уже сделал шаг вперед, вытягивая на ходу шпагу из ножен.

– Коли его! – воскликнул второй товарищ пана Анджея, тоже хватаясь за оружие.

– Нет! Он мой! – всё еще катаясь по полу, прошипел Курцевич. – Назад, друзья, назад!

Воспользовавшись новой паузой, я ухитрился подобрать со своей лежанки покрывало из мешковины и намотал его на левую руку. Какая-никакая, а защита.

– Песья кровь! – тяжело поднявшись на ноги, сын коронного маршала вытянул из-за пояса кожаный кнут. – Сейчас мы посмотрим, какого цвета кровь в твоих венах!

Плохо дело. Каминные щипцы не шпага, намотанная на руку мешковина – не щит. Да и многовато врагов против истощенного и не отошедшего от воздействия дурмана человека. Это в голливудских боевиках герою не составило бы труда расправиться с супостатами. Но здесь не Голливуд, а я не герой, нужно смотреть на вещи реально. Что же делать?

А какие у меня, собственно говоря, варианты? Сдаться и униженно терпеть побои? Или, того хуже, валяться в ногах, моля о пощаде? Да о чем это я? Один-единственный у меня вариант – нанести как можно больший урон противнику, подороже продать свою жизнь. Меня явно не для того выкрали, чтобы облагодетельствовать. Этому нужна месть, а скорее, даже не она, а просто самоутверждение за мой счет. А тому, другому, который якобы Джонсон, нужно вытянуть из меня как можно больше секретов и сделать так, чтобы я больше никогда не встал на пути у его замечательной «миролюбивой» родины. То есть, как ни крути, конечный результат будет один, только промежуточные действия разные.

А раз мне нечего терять, то… А, черт! Больно! Вот что значит быть в плохой физической форме!

Я прекрасно видел, что и как собирается сделать Курцевич, и план защиты и контратаки успел сложиться в моей голове, но вот ослабевшее тело отказывалось исполнять команды мозга с нужной скоростью. Я запоздал с защитным движением, и улорийский кнут ужалил меня в левый бок.