Другие цвета (сборник)

Я так подробно говорю о воздействии романа, потому что хочу рассказать о видении, что порой предстает передо мной. Иногда я стараюсь вообразить читателей всей земли, как они сидят по своим городам и странам, в своих креслах и читают книги. И тогда у меня перед глазами оживают тысячи, десятки тысяч читателей, разбросанных по всему свету, которые, читая книгу, воображают фантазии, выдуманные писателем, видят созданных им героев и сотворенный им мир. Эти читатели, как в свое время и авторы книг, с помощью фантазии пытаются стать другим человеком. Именно в этот миг в нашем сердце рождаются терпимость, смирение, нежность, сострадание и любовь: хорошая литература не выносит суждений, она позволяет нам поставить себя на место другого человека.

Когда я представляю читателей самых разных стран, живущих в самых разных кварталах, на самых разных улицах, которые, читая, в воображении становятся другими людьми, наступает момент, когда я понимаю, что на самом деле я думаю о целом классе людей, об обществе, о целой нации, которая — что бы вы ни говорили — воображает сама себя. Современные общества, племена и народы высказывают самые глубокие наблюдения о себе посредством романов, и поэтому, когда мы берем роман и читаем, чтобы развлечься, получить удовольствие и даже отвлечься от повседневной рутины, мы, сами того не замечая, начинаем воображать общину или нацию, к которой мы принадлежим. Вот почему романы выражают не только национальную радость или гордость, но и народный гнев, чувство обиды и стыда. А так как романы напоминают читателям об их обидах и унижениях, то, бывает, писатели навлекают на свою голову всеобщий гнев, и, к сожалению, еще и сейчас нередки случаи проявления нетерпимости, когда романы сжигают, а против писателей открывают судебные дела.

Я вырос в доме, где много читали. У отца была большая библиотека, и, когда я был маленьким, отец рассказывал мне о великих писателях, упомянутых мной ранее — о Манне, о Кафке, о Достоевском или о Толстом, — так, как другие отцы рассказывают сыновьям о великих султанах или праведниках. Все эти великие писатели и их романы еще в детстве ассоциировались у меня с мыслью о Европе. Не только потому, что я вырос в стамбульской семье, искренне верившей в европеизацию, а посему желавшей считать себя и свою страну более европеизированными, чем на самом деле, а еще и потому, что роман является одним из самых величайших достижений европейского искусства. Мне кажется, что роман, как оркестровая музыка и живопись, созданная после эпохи Возрождения, — это один из опорных столпов европейской цивилизации, очерчивающих, формирующих ее сущность. Я не могу представить себе Европу без романов. И это верно, если говорить о романах как об образе мышления, приемах воображения или возможности идентифицировать себя с другими людьми. Верно еще и потому, что романы являются свидетельствами истории и культуры. В разных частях земного шара дети и молодежь знакомятся с Европой прежде всего по романам; так же было и со мной. Встреча с романом была шагом в Европу, в новую часть света, в новую культуру, новую цивилизацию; встреча эта означала новое познание и новое, желанное самовыражение, с новым вдохновением, и именно в такие минуты происходило объединение с европейской культурой… Давайте вспомним, что великие русские романы, а также латиноамериканские романы тоже стали частью европейской культуры… Благодаря романам границы Европы, ее история и суть постоянно трансформируются. Старая Европа, о которой говорилось во французских, русских и немецких романах из отцовской библиотеки, послевоенная Европа времен моего детства или современная Европа — это все время перерождающиеся мысли и меняющиеся места. Хотя у меня сложился некий завершенный образ Европы, и я бы хотел сейчас поведать о нем.