Другое детство

— Ты видел, в какой она юбке сегодня пришла? Бля, это ж охуеть, какая юбка. Обкончаться можно. Прямо чуть трусы не видно. Я прям когда думаю о ней, то не могу, воздуха не хватает. У меня прям встаёт сразу, — он замолчал, тяжело дыша, но тут же продолжил, — слышь, Тёмыч, давай подрочим вместе?

От этого предложения «воздуха не хватило» у меня. Я затаил дыхание, ожидая, что последует за этими словами. Артур лежал, не шелохнувшись. Я повернулся и посмотрел на него:

— Ты с ума сошёл?!

— А чё? Мы ж не пидорасы, просто подрочить охота, не могу ждать до дома, — он осёкся, поняв, что на этот раз я не играю. — Ну ладно, ладно, ништяк, чел, не расстраивайся, я пошутил.

Я представил, как бы это выглядело со стороны, и не смог больше лежать рядом с Артуром, пришлось встать и пойти на кухню заваривать чай. Я надеялся, Артур подумает, что я ушёл, потому что был крайне возмущён, но, казалось, он правильно понял мою реакцию.

Почти каждый раз теперь, когда мы оставались одни, Артур щутил на эту тему или просто провоцировал меня. Он мог подойти сзади, обнять меня и засунуть руки в карманы моих брюк. Я обычно стоял, не шевелясь, несколько мгновений, чуть-чуть дольше, чем позволяли выдуманные мной нормы приличия, по спине пробегала дрожь удовольствия и страха, но потом всё-таки толкал его локтем и говорил что-то типа «Артур, перестань паясничать».

Когда я оставался один после таких его «шуток», я представлял себе, что я не оттолкнул его, что он нашёл в моих карманах то, что было так близко от его рук. И это всегда заканчивалось тем, что я в очередной раз убеждался: я не только окончательно испорчен, но и глубоко порочен.

Его отношения с Дианой тем временем развивались довольно быстро, и однажды он объявил мне:

— Тёма, всё, короче, получилось. Такого траха у меня никогда не было.

Она, короче, прикинь, на самом деле целка была, так что всё там такое узкое, что прямо сразу кончаешь.

Я криво улыбнулся, хотя вместо радости за друга во мне бушевали совсем другие чувства. Я только сейчас понял, что до последнего надеялся, что у Артура и Дианы ничего не выйдет в постели. Это было странно, ведь я нимало не претендовал на место Артура, мне была безразлична Диана, и наша дружба с Артуром оставалась прежней, независимо от того, спали они вместе или нет. Если уж Диана появилась в нашей жизни, то этот интимный момент ничего не менял. Наоборот, судя по тому, что «трах», как говорил Артур, был одной из основных причин, заставлявших его ухаживать за Дианой (то есть, о любви речи не шло), и как скоро это свершилось, конец их отношений был не за горами. Так говорил здравый смысл. Но логика была бессильна перед тем, что мне было физически неприятно думать или тем более слушать обо всём этом.

Может, он солгал? Придумал это всё, чтобы в очередной раз подразнить меня? Или подумал, что слишком долго встречается с Дианой, так что решил распустить хотя бы слух о том, что они переспали, раз уж взаправду это сделать не получается? Можно было задать себе ещё миллион вопросов и построить массу догадок, но все они разбивались об удовлетворённую мину Артура и победный тон его голоса. Это была правда, к сожалению, пусть даже и приукрашенная — у него не только такого, но и никакого другого «траха» никогда не было.

Я сделал всё, чтобы Артур не заметил моего расстройства и, более того, убедил себя в том, что рад его удаче. Он и в самом деле ничего не заподозрил, но, думаю, не потому что я оказался хорошим актёром, а больше из-за того, что у него так кружилась голова от успехов, что он не был способен обращать внимание на что-то второстепенное.

Вечером я снова лежал в одиночестве и думал о том, как несчастен.

Причиной моей печали была, конечно, Ира, в которую я был так влюблён.

Мои чувства к ней были чистыми, не то что у Артура к Диане. Но, видно, женщинам не нужна бескорыстная любовь, они только притворяются, что эмоции играют для них важную роль, на самом деле, всё гораздо проще. Не то чтобы я завидовал Артуру, когда думал, что с Ирой у меня никогда не получится ничего подобного, но мне было горько от мысли, что мир так несправедлив ко мне.