ДРУГОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЖИЗНИ

– Так что нет никакого криминала. – сказал директор, когда дети вышли из его кабинета. – Всех детей развезут к местам, указанным на листочке бумаги, которые им дали водители нашей автобазы, когда брали в дороге детей и на листках записывали места забора детей.

Что касается родителей детей, оставивших своих детей без присмотра, также, как и ты, Александр, то всем им будет урок. Следующий раз они своих детей не оставят без присмотра на произвол судьбы.

Сейчас же все дети будут целы и разойдутся по домам. Конечно, понял хитрый трюк игры с детьми, но, во многом с директором не был согласен.

Тем боле, что он, жестоко поступил в отношении родителей этих брошенных детей. Он не имел ни морального, ни юридического права так безжалостно наказывать родителей за необдуманные поступки с детьми.

– Абосс Додорджанович! лучше пойду к себе в мастерскую. – растерянно, сказал, директору автобазы.

   Шеф только кивнул головой в знак согласия. Очевидно, он сам сейчас понял то, что допустил оплошность.

Директор вяло пошёл к своему столу, а вновь поспешил в свою художественную мастерскую. За окнами мастерской дикие голуби "горлинки" кормили своё очередное потомство. Без признака какого-то интереса к работе, размазывал силуэт обнажённой фигуры мужчины, который появился на полотне вопреки моего желания, а скорее ради интереса нашей зануды-секретарши.

В желудке у меня с голоду сосало, мне хотелось кушать. Ведь с самого утра ничего во рту не имел. Пора бы мне подумать о моем обеде. В этот момент услышал знакомые шаги по коридору.

До меня в гости опять пожаловал директор автобазы. Взял в руки лист ватмана и стал раскатывать на доске кульмана, без всякой необходимости. Просто так, чтобы директор автобазы видел, что занят нужной работой, с подготовкой эскиза, а не сачкую сейчас.

– Александр! – неуверенно, сказал директор, как только вошёл в мою мастерскую. – Так думаю, что нам с тобой надо малость сбросить напряжение. Немного расслабиться. Иначе мы можем взорваться, как динамит и натворить много не нужных дел. Ты понимаешь, о чём сам говорю? Без меня ты не выпил свой спирт?

   Ни стал ничего отвечать директору, а достал из тумбочки, недавно спрятанные гранёные стаканы и банку с медицинским спиртом. В это время директор уже замыкал снаружи дверь в кладовую, которая находилась рядом с дверью моей мастерской.

Директор принёс из этой кладовки огромный бумажный пакет, из которого вкусно пахло жареным мясом и лепёшками. Видимо, это директор заранее подготовил все к выпивке, а прийти ко мне, ему нужен был лишь повод.

Вот директор и придумал повод, что надо сбросить напряжение от его перепоя и моего стрессового состояния связанного с потерей сына. Отказываться мне от выпивки было бесполезно.

Директор всё равно стал бы добиваться своего. Вплоть до моего увольнения с работы. На пьянку соглашаюсь в первый и последний раз. Иначе он меня сделает таким же, как он сам.

   Встал из-за кульмана и пошёл закрывать изнутри дверь своей мастерской. Мне не очень хотелось заслуживать себе репутацию алкоголика. Тем более что в народе и так считают художников пьяницами.

Вот и медики так считают. Принесли мне в подарок ведро спирта, за работу по наглядной агитации в больнице.

– Давай выпьем за то, – предложил директор, – чтобы твой сын нашёлся и больше никогда он не терялся.

   Мы чокнулись стаканами. Опрокинул содержимое стакана себе в рот и едва чуть не задохнулся от спирта. Тут же запил спирт в желудке водой из графина. Жечь горло перестало, но за то голова закружилась.

Сразу подумал, что поэтому алкоголиков всюду называют чокнутыми, что они вначале чокаются стаканами, а позже головами. Вот так и мы с директором стали чокнутыми от этого проклятого медицинского спирта.

– Где мой спирт? – удивлённо, спросил, директора, после очередного тоста. – Куда же вы дели мой спирт?

– Как куда? – удивился директор. – Все ушло туда, в этот проклятый желудок. Всё туда льётся. Поэтому пью.

   Директор стал плакать. Только никак не мог понять, о чём он плачет. Мне и самому было тоскливо на душе.

У меня тоже по щекам потекли слезы. Болела голова и тошнило от спирта. Сам понял, что мы пьяны.

– Мне, кажется, что мы пьяны. – едва поворачивая языком, сказал ему. – Мы слишком много пили. Пора домой.

– Мне тоже кажется, что мы стали сильно пьяны. – как попугай, повторил за мной, Абосс Додорджанович. – Спирта нет.

   Мы обнялись, стали горько плакать, так, словно потеряли что-то особенное в своей жизни.

Сквозь слезы прислушался и обратил внимание на то, что, кроме нашего воя, вокруг не было слышно никакого шума.

Посмотрел на улицу, там опасно надвигались вечерние сумерки. Работа давно закончилась и людей, кроме дежурного механика и сторожа, больше никого нет.

Если не считать нас алкоголиков, которые пропили весь свой рабочий день на производстве. Уже поздно. Надо мне идти искать своего пропавшего сына, который, возможно, уже сам давно нашёлся? Вот только мене сейчас самому себе надо найти.

– Абосс, хватит тебе, работа давно кончилась. – перешёл, на «ты», с директором. – Нам пора уходить домой.