Другое Место. Рассказы

— Дорогой, посмотри! — дрожащим голосом воскликнула Бетти. — Она подошла поближе, чтобы лучше рассмотреть сэра Юстаса. Люк стал рядом с ней и почувствовал, как ее ногти впиваются ему в руку. — Вот — видишь?

Действительно, портрет сэра Эдварда Перитона был великолепен, хотя коричневый домашний сюртук вышел не очень. Портрет мисс Джулии Перитон был меньше и не такой удачный, но каскад золотисто-рыжих кудрей выглядел восхитительно и вполне натурально, а белое платье в стиле ампир с бледно-голубой сборчатой лентой вокруг обнаженных плеч было выписано просто отлично.

— Да, — сказала миссис Роджерс с долей самодовольства и встала рядом, — здесь есть еще портреты. Я об этих Перитонах немало знаю историй.

— Я тоже, — ответил Люк.

ВАМ НАВЕРХ? Перевод В. Болотникова

Милли внимательно поглядела вперед, помедлила, потом ее рука незаметно выскользнула из-под локтя спутника. Ничего особенного, в общем-то, впереди не было: ну, станция метро, несколько поздних пассажиров да молодой человек в синей униформе, проверявший на выходе билеты. Но в этой синей униформе был не кто иной, как мистер Джеймс Андервуд… Чего это Джимми вдруг взбрело в голову выйти на дежурство в такой поздний час да еще на место контролера, у Милли просто в голове не укладывалось, но ведь вот же он, собственной персоной! В первый момент она немного смутилась. Но потом решила, что так ему и надо, только пойдет на пользу, глядишь, уму-разуму наберется… Не может же девушка каждый вечер сидеть одна только потому, что этот самый Джимми Андервуд сперва на что-то разозлился, а потом стал мрачнее тучи. Кстати, она ведь несколько вечеров дома торчала, ждала, что он объявится, и, к примеру, извинится, и все ее раздражало и бесило; в конце концов даже мать, которая вечно ворчит, что нынешние девицы целыми днями где-то шляются и неделями дома не ночуют, посоветовала ей сходить куда-нибудь, потому что нет от нее никакого покоя.

— Уж коли ты, дочка, совсем не в себе, так пойди погуляй, может, найдешь того, кто тебя успокоить…

Мать, правда, не знала, что они с Джимми Андервудом уже кое о чем договорились, после того как несколько месяцев вместе гуляли. А Милли девушка самостоятельная. И своим с другими не делится. У них в универмаге «Борриджес» все девушки такие (слышали рекламу: «У нас в „Борриджес“ вы и это купите…»?), — а девушки там как на подбор: носа не задирают, хотя в себе уверены, и держатся независимо. Если вы хоть раз заходили в «Борриджес», вы наверняка видели Милли. Она там каждый день по будням, с девяти до шести, на ней фирменная, шоколадная с золотым кантом форма, красивая, не хуже, чем в мюзик-холле; свои рабочие часы Милли проводит в небольшой кабинке, которая курсирует между подвалом и рестораном на крыше. «Ва-ам наверх?» — вопрошает она довольно надменно, как будто все лучшие люди всегда едут исключительно вниз. Впрочем, если вам нужно вниз, у нее и в этом случае надменности не убавится. Они все там такие, эти девушки из «Борриджес», а Милли просто более хорошенькая, чем остальные двенадцать шоколадно-золотистых созданий, хотя форма ее носа порой уже вызывала у нее грустные мысли: он все норовил задраться кверху и ни за что не желал опускаться вниз. Если бы они с Джимми встретились в первый раз в «Борриджес», он бы, наверное, нипочем не отважился заговорить с ней и предложить сходить с ним в кино, однако так получилось, что познакомились они на Хай-Стрит, в пригороде, там, где они оба ели и спали.

Завидев Джимми, который проверял билеты у пассажиров на выходе, Милли на минутку замешкалась, но потом поняла: надо его проучить. И снова подхватила спутника под руку, нежно взглянула на него и затараторила, а потом, когда они были уже в метре-двух от Джимми, расхохоталась без всякой причины. К сожалению, ее спутника, высокого молодого человека, служащего в музыкальном отделе их универмага, все это напугало, так что он вздрогнул и принялся торопливо шарить по карманам в поисках билетов. Милли, конечно, расстроилась, но тут же вспомнила, что одет он в нарядный вечерний костюм и что при таком освещении его сходство с самим Джоном Гилбертом и еще несколькими кинозвездами даже заметнее, чем обычно.

Джимми вовсе не показался ей таким несчастным, каким ему следовало быть — правда, его обычная широкая ухмылка куда-то пропала. Он кивнул ей, но потом отвел глаза и принялся что-то громко напевать. Хотя не мог не заметить, как у нее на губах мелькнула снисходительная улыбочка. Очутившись по другую сторону турникета, она снова взяла своего спутника под руку, взглянула на него и рассмеялась, склонив голову к самому его плечу. На выходе они на мгновение остановились, и Милли быстро взглянула назад. Так и есть: Джимми смотрел ей вслед.