Другое Место. Рассказы

— Тебе следовало вспомнить об этом раньше, до того, как ты пошла на содержание к богатым. — Говорил официант очень сурово. И не отрываясь, смотрел в глаза женщины, что стояла перед ним. В её синие, холодные глаза, так хорошо знакомые ему, особенно когда она кипела от злости, разражаясь слезами или криками и проклятьями. И глядя, он думал: не странно ли, что это глаза женщины, которая до сих пор носит его фамилию, считается его женой. За последние десять лет они ни разу не попробовали снова жить вместе, но не развелись. Он не хотел жениться вновь, она не видела особой разницы в том, что к ней обращаются миссис Эта, а не миссис Та.

— Ты всегда был злым, как черт, Джо, — заявила женщина, и продолжила бы развивать эту тему, если б он ее не прервал.

— Да, — с горечью вставил он. — Я уверен, что те, с кем ты жила после меня, куда добрее.

— Если хочешь знать, Джо, именно так оно и есть. А теперь послушай меня. Я — ее мать, и сейчас настал такой момент, когда дочь особенно хочет повидаться с матерью, и я собираюсь навестить ее. Где она?

— Я не собираюсь тебе говорить, а ты ее не будешь навещать. Оставь Элис в покое. Ты ей не нужна, как и мне. Я лишь хочу, чтобы ты держалась от нас подальше.

— Не волнуйся, ты мне не нужен. Ты и раньше-то не был завидной добычей, а теперь и подавно, будь уверен. Но я имею право навестить собственного ребенка. Она — моя дочь.

— Теперь — нет, — ответил официант. — Ты ее не увидишь. Я об этом позабочусь.

— Ты готов позаботиться о многом, не так ли? — фыркнула она. — Но ведь ясно одно: она — моя дочь. Может, и твоя тоже, а может, и нет.

— Что?! — Он выбросил вперед руку, и она сомкнулась на запястье женщины. — Что ты хочешь этим сказать? Ну, я слушаю!

Он пришёл в бешенство, чего обычно не позволяет себе ни один приличный официант.

И от этой внезапной перемены женщине определенно стало не по себе.

Она вырвала руку, затараторила:

— Да перестань, Джо. Ты прекрасно знаешь, что она — твоя дочь. Где она? Я только хочу увидеть ее и малышку. Что в этом плохого?

— Тебя это не касается. Я не лезу в твои дела, а ты не лезь в мои. Ты пошла своим путем, скатертью тебе дорога. И оставь Элис в покое. Предупреждаю тебя, оставь ее в покое.

В эту минуту, когда они по-прежнему сверлили друг друга взглядами, в гостиную тихонько вошла старушка, вся в кольцах, брошках, лиловом шелке и атласе. Официант хорошо ее знал. Она постоянно приезжала в Лондон из провинции и останавливалась в гостинице.

— А вы, официант, оказывается, здесь, — она улыбнулась и кивнула. — Теперь мне не нужно звонить, не так ли? Вы не могли бы принести мне чашечку чая, одну чашечку?

— Чашечку чая? Конечно, мадам, — ответил официант и, более не взглянув на жену, вышел. А когда через пять минут вернулся, она уже исчезла.

— Вы знаете, официант, — сказала ему старая дама, когда он поставил перед ней чашку, — некоторые говорят, что чай нельзя пить вечером, он не дает заснуть, но я этого не замечаю. Не люблю ложиться в постель, не выпив чашку чая.

— Дело привычки, мадам, — ответил официант.

— Думаю, так оно и есть, — согласилась старушка.

— Я в этом уверен. Сам люблю выпить на ночь чашечку чая.

Старая дама, добрая душа, радостно закивала и задержала его еще на несколько минут, рассказывая, как давно она начала пить чай перед сном, и что об этом думают ее многочисленные родственники. А потом он получил от нее шестипенсовик — приличное вознаграждение за одну чашку. Официант не мог не подумать о том, что старушка наверняка очень бы удивилась, узнав, что женщина, которая только-только выскочила из гостиной, его жена, — не говоря уж о многом другом.

Прошло ещё двадцать минут, из гостиной вновь позвонили, и официант, войдя, обнаружил, что старушка дремлет над пустой чашкой в компании плотного, краснолицего мужчины, который курит сигару. Он посмотрел на официанта и хитро ему подмигнул. Официант на мгновение вытаращил глаза, но потом на лицо его вновь вернулась привычная бесстрастная маска.

— Да, сэр?

— О… да… э… значит так, официант. Пожалуй, я выпью двойную порцию шотландского и маленькую бутылку содовой. Я не постоялец отеля, но, надеюсь, не нарушаю никаких правил. Хотел повидаться здесь с одним человеком, — он сделал упор на слово «здесь».

— Как вам угодно, сэр, — пробормотал официант, убирая со стола пустую чайную чашку и сахарницу.

— Который час? — осведомилась старушка.

Прежде чем официант успел ответить, вновь прибывший картинно извлек из кармана тяжелые золотые часы.

— Без пяти десять.

— Благодарю вас. Тогда мне пора спать, — сообщила она им обоим.

Официант открыл дверь, пропустил старушку вперед и пошел за виски.

— Два шиллинга и десять пенсов, — сказал он, поставив виски и содовую перед гостем.

Плотный краснолицый мужчина улыбнулся, а потом с наигранной беспечностью спросил: «Ты не собираешься угостить меня, Джо?»

— Нет.

Мужчина протянул официанту три шиллинга.

— Сдачи не надо, — воскликнул он, убедительно изображая щедрого клиента.

Официант ничего не ответил, сунул монеты в карман и собрался уходить.

— Подожди, подожди. Только не надо притворяться, будто ты меня не знаешь.