Другое небо

— Возможность узнать, — продолжил он, — как шимпанзе отреагируют на вынужденную переоценку представлений о человеке, будет иметь большое философское значение для нашего проекта. До сих пор мы избегали подобных осложнений, хотя уже были ситуации, когда мы могли бы помочь им понять природу человеческой смертности. И я предлагаю использовать меня в качестве примера, демонстрирующего, что и люди, и шимпанзе подчиняются одним и тем же естественным законам. Необходимо дать им понять, что мы вовсе не боги.

— И тем самым внушить им, — сказал Йост, — что существуют капризные и непредсказуемые боги, для которых мы значим меньше, чем шимпанзе?

Венделманс пожал плечами.

— Им вовсе не обязательно знать обо всем этом. Но, на мой взгляд, давно пора понять, кто мы такие. Да и нам самим пора узнать, как много они уже понимают. Давайте воспользуемся моей смертью, чтобы прояснить этот вопрос.

Они впервые находятся рядом с человеком, который умирает прямо у них на глазах. Во всех остальных случаях наши сотрудники погибали вне заповедника.

— Хэл, — спросил Берт Кристенсен, — ты им что-нибудь уже говорил о…

— Нет, — ответил Венделманс. — Конечно нет. Ни слова. Но я вижу, что они обсуждают меня между собой. Они знают.

Споры затянулись до ночи. Нам необходимо было продумать все вопросы очень тщательно, потому что любые перемены в метафизических представлениях наших питомцев могли вызвать далеко идущие последствия. Шимпанзе жили в замкнутом окружении десятки лет, и созданная ими культура явилась продуктом тех представлений, которые мы сами сочли необходимым передать им. Разумеется, все это они пропустили через себя, через свое обезьянье естество, и добавили туда те наши представления о себе и о них, что мы передали им уже невольно. Любой понятийный материал радикального характера, который мы внушаем шимпанзе, должен быть тщательно взвешен, поскольку его воздействие необратимо и те, кто будет работать над проектом позже, не простят нам глупых ошибок и непродуманных экспериментов.

Основная задача проекта состояла в наблюдении за сообществом разумных приматов на протяжении нескольких человеческих жизней и в изучении изменений их интеллекта по мере роста лингвистических способностей, поэтому мы постоянно должны были заботиться о том, чтобы они открывали для себя что-то новое. Но подбросив им нечто такое, с чем они по своим умственным способностям еще не в состоянии справиться, мы могли бы просто запороть эксперимент.

С другой стороны, Венделманс умирал сейчас, и нам представлялась драматическая возможность передать шимпанзе концепцию человеческой смертности. Времени, чтобы этой возможностью воспользоваться, оставалось от силы недели две, а другого такого случая пришлось бы ждать, возможно, годы.

— Что вас так беспокоит? — требовал ответа Венделманс.

— Ты боишься смерти, Хэл? — спросил Йост.

— Она злит меня, но я не боюсь умирать. Просто очень многое хотелось еще сделать, а я уже не успею… Почему ты спрашиваешь?

— Потому что, насколько мы знаем, шимпанзе считают смерть — их смерть всего лишь частью большого жизненного цикла. Как тьму, сменяющую свет в конце дня. А вот смерть человека станет для них шокирующим откровением, и, если они уловят хотя бы тень твоего страха или озлобления, кто знает, какой импульс это даст их образу мышления?

— Вот именно. Кто знает? Я предлагаю вам шанс узнать.

В итоге нам пришлось голосовать, и решение о том, что Хэл Венделманс может поделиться с шимпанзе новостью о своей близкой кончине, победило с очень небольшим преимуществом. Почти у всех у нас были свои сомнения. Но Венделманс явно решил умереть с пользой, со смыслом. Смотреть своей судьбе в лицо он мог, только отдав ее в дар эксперименту. И я думаю, большинство из нас проголосовало за идею Венделманса главным образом из сострадания.

Распорядок работы мы перекроили так, чтобы выделить Венделмансу побольше времени для общения с нашими подопечными. Нас было десять, их пятьдесят. Каждый из нас занимался своей особой областью исследований теорией чисел, синтаксическими нововведениями, метафизическими представлениями шимпанзе, семиотикой, использованием орудий труда и так далее, и все мы работали с отобранными для этих целей шимпанзе, разумеется, учитывая изменяющиеся внутриплеменные связи между отдельными особями. Однако в данном случае все согласились, что Венделманс должен предложить свои откровения нашим альфа-интеллектуалам — Лео, Рамоне, Гримски, Алисе и Аттиле, для чего их необходимо было освободить на время от всех других мероприятий. Лео, например, в те дни занимался с Бет Ранкин обсуждением концепции времен года. Но поскольку Лео играл в задуманном опыте ключевую роль, Бет более или менее добровольно передала отведенные ей на Лео часы в распоряжение Венделманса. Мы уже давно поняли, что любую важную новость нужно сообщать сначала альфам, а они в свою очередь передадут ее остальным. Смышленый шимпанзе знает, как обучать своих менее способных собратьев, гораздо лучше самого умного человека.