Другое тридцать первое октября (СИ)

В обед, который в «Дженнингс» наступал в час дня, традиционно позвонил Вернон. Голос у него звучал гораздо веселее и бодрее, чем утром; супруг явно уже и думать забыл о незначительном происшествии перед отъездом. Невольно Петунья успокоилась и сама. Непонятно же, с чего завелась. Никаких дурных предчувствий она не испытывала, а то, что вспомнилась Лили, — простое совпадение. Северус как-то упоминал, что даже волшебники с даром предвидения далеко не всегда выдают точные предсказания, а Петунья от себя, обычной сквибки, чего-то сверхъестественного хотела.

Надо уже избавляться от вредной привычки поминать сестрицу в минуты душевного беспокойства.

Воспрянув духом, Петунья пообещала мужу на вечер кое-что особенное и вдохновлённо сотворила мясо с подливой, потушила овощи и испекла не только пирог для посиделок с Марной, но и два противня сконов. Когда дома есть полная аптечка высококачественных зелий, стыдно ею не пользоваться. Управившись в рекордный срок со всеми делами, Петунья пообедала вместе с сыном, и они отправились в парк. На местный пруд, оказывается, перебралась пара уток, и Дадли так живо заинтересовался, что его с трудом удалось уговорить пойти дальше, к Полкиссам. Помогло только обещание взять на следующую прогулку хлеб для птичек.

У Марны они задержались на добрых полтора часа. Полкиссы были ужасно рады гостям. Маленький Пирс, в отличие от Дадли, рос болезненным мальчиком, и Марна вынужденно большую часть времени проводила дома. Пирсу достаточно было лёгкого дуновения ветерка, чтобы подхватить простуду, поэтому подруги, имевшие детей, к Марне приходили с опаской. Слава Богу, та всё понимала и никогда не обижалась, что приятельницы в первую очередь интересовались здоровьем отпрыска, а уж потом переступали порог. Сегодня Пирс чувствовал себя прекрасно и при виде Дадли вывалил перед ним на ковёр кучу игрушечных машинок, которые оба мальчишки тут же принялись водить, жужжа на разные голоса. Марна, соскучившаяся по общению, спешно разливала чай к сливовому пирогу, который принесла Петунья, и трещала не меньше сына. Сплетен у неё накопился целый ворох и не только про жену викария. Жадно слушавшая Петунья ахала и качала головой, особенно, когда речь зашла об Уилкинсах. Они, оказывается, уехали в командировку на год, а коттедж решили сдать молодой паре, которая — тсс! — даже в законном браке не состояла. Ну и ну! На их порядочной улице — и такие жильцы! Будут ходить в одну церковь с Дадли и Верноном, сталкиваться в магазинах и на подъездной дорожке, наверняка попытаются подружиться… кошмар!

— Нужно что-то делать! — с горящими глазами подытожила свой рассказ Марна.

Само собой, этим особам не место на Тисовой. Пусть перебираются в Лондон, там вроде на окраинах как раз процветают свободные нравы. Подумать только, жить с мужчиной во грехе, без брака. Пусть на дворе и восьмидесятые, но совесть и чувство приличия у людей должны быть!

— Думаю, мы посвятим миссис Майерс в проблему. Как супруга служителя церкви, она просто обязана вмешаться.

И, разумеется, продемонстрировать лидерские качества, в наличии которых она пыталась убедить местных жительниц. Справится Изабелла — что же, возможно, её стоит принять в свой круг, а если нет — займёт соответствующее место в низу здешней иерархии. Петунья улыбнулась столь изящному решению. Несмотря на всё своё нежелание иметь в соседях неженатую пару, ещё меньше она хотела лично проводить душеспасительные беседы. Откуда-то в ней жила твёрдая уверенность, что эффект будет как от нравоучений для Лили, то есть, никакой.

Марна от её предложения простодушно пришла в полный восторг.

К возвращению Вернона Петунья успела искупать Дадли и заранее покормить. Настроение было преотличное, и дорогой супруг выглядел спокойным и даже довольным, что Петунья редко за ним подмечала в последнее время: у «Дженнингс» постоянно возникали проблемы то с поставщиками, то с сотрудниками.

— Не так уж ужасно всё и прошло, — делился он, с аппетитом поглощая ужин. Сидевший рядом в высоком стульчике Дадли тянул из кружки-непроливайки вечернее молоко и с любопытством наблюдал за жестикулировавшим в порыве чувств отцом. — Если и дальше не оплошаем, Пети, получим выгодный заказ. Очень выгодный! Погасим часть кредита за дом.

Петунья счастливо вздохнула. Раз дорогой сказал, можно не сомневаться — обещание он выполнит. Как истинный англичанин, Вернон Дурсль был человеком слова. В отличие от некоторых.

— А у тебя тут как, Пети? Всё нормально?

— А… — она вдруг запнулась. Спокойствие и расслабленность вечера испарились после такого вопроса, и ядовитой змеёй подняла голову тревога. — Что должно было быть ненормальным?