Другое тридцать первое октября (СИ)

С её сапожек натекла приличная лужа, и Лили, выудив будто из воздуха волшебную палочку, скороговоркой пробубнила какое-то заклинание. Вода исчезла, а Петунью ощутимо затрясло. Словно не было лет, поведённых порознь, словно они — не взрослые замужние женщины, а вновь беспомощная магла и её младшая сестра с волшебным даром и далеко не волшебными пакостями. Дружба с Северусом приучила Петунью к совсем другому отношению. Ни он, ни его супруга или приятели — никто не смел колдовать в доме Дурслей без разрешения! Но когда Лили было дело до желаний простой маглы?

— Лили, я думаю, вам стоит привести себя в порядок. Ванная комната в конце коридора. Мы пока разогреем ужин и потом поговорим, да, Пети?

Она промолчала. Господи, какой Вернон молодец, что взял всё в свои руки. У Петуньи не оказалось сил заговорить с Лили.

— Это мой племянник?

Дёрнувшись, Петунья крепче прижала к себе сына, притихшего при виде незнакомой женщины. А Лили смотрела на Дадли с ревнивой жадностью и одновременно тоской матери, насильно разлучённой с ребёнком. Совладать с этими ощущениями Петунья не смогла. Только каркнула:

— Да, приведи себя в порядок, Лили, — и трусливо сбежала на кухню.

Посадив Дадли в его стульчик, Петунья включила холодную воду и прижала мокрые ладони к горящим щекам. Господи, какой кошмар! Лили тут, непонятно, что с ней произошло, а Петунья вместо того, чтобы разобраться, как ребёнок, лопалась от злости и обиды.

— Пети? — Петунья с облегчением повернулась к мужу. — Пойдем. Я заварил чай, а тебе стоит выпить вот это.

В её ладонь лёг фиал, зелье внутри которого мерцало серебристой дымкой. Что-то успокоительное. Петунья вообще хорошо помнила наставления Северуса по аптечке, но сейчас соображала очень туго. Напиток она проглотила залпом, не успев почувствовать вкус, но поняла, что последние минуты, оказывается, вся дрожала. Молчавший до сих пор Вернон сжал её в объятиях и успокаивающе зашептал:

— Что же ты, родная моя? Ну что? Не надо так нервничать, Пети. Пойдём, поговорим с твоей сестрой. Всё образуется, я уверен.

Лили появилась в гостиной спустя десять минут, умытая, причёсанная и в высушенной явно магическим способом одежде. Но зелье действовало, и к этому применению колдовства Петунья отнеслась совершенно равнодушно. Она по-прежнему обнимала Дадли, только без прежнего зверского отчаяния, да и Лили, видимо, что-то поняла и больше не демонстрировала так ярко свой интерес. Непривычно тихая и скромная, тень себя прежней, она почти ничего не ела и односложно отвечала Вернону, который пытался завязать разговор. А затем и вовсе отставила тарелку, закрыла лицо руками и заплакала.

История, которую поведала Лили сквозь рыдания, Петунью не шокировала. Нечто подобное, как-то разоткровенничавшись о своей бывшей возлюбленной, предположил Северус, и Дурсли, поразмыслив, с сожалением согласились. В самом деле, слишком подозрительно, что богатая, старинная и чистокровная семья без возражений позволила единственному сыну жениться на нищей маглорождённой. Подходящим объяснением могли стать выдающиеся магические способности Лили, но звёзд с неба в этом плане она не хватала, хотя и считала иначе, будучи любимицей многих преподавателей Хогвартса.

— Мы поженились с Джимом. Я думала, всё было здорово, — бормотала та, размазывая по лицу непрекращающиеся слёзы. Такая жалкая сейчас, Лили ничем не напоминала ту гордую девицу, которая на свадьбе Петуньи заявила, что уж она-то выйдет замуж за обеспеченного человека и никогда не будет нуждаться. — Родился Гарри, и я… я не хотела, чтобы над ним проводили ритуалы. Кровная магия… она запрещена у нас, но Джим твердил, что родители знают лучше. Я пыталась отказаться, пыталась защитить Гарри! А вчера они с ним что-то делали, какой-то обряд. Меня заперли в спальне! И… и Джейми сказал, что я им никто! Будто наш брак был фикцией, только чтобы я родила его семье сильного волшебника! И что никто не отдаст мне Гарри! Они выкинули меня из дома! — вскрикнула Лили, зарыдав ещё громче. — А я же жена его… и мама Гарри.

Испуганно замерший Дадли тоже ударился в рёв, и Петунья, извинившись, заторопилась с ним в спальню. Разнервничавшийся сынок никак не желал укладываться спать, плакал и тянул к маме ручки, не помогал и висевший над кроваткой волшебный мобиль с лёгкими сонными чарами. Успокаивая Дадли, Петунья всё возвращалась мыслями к сестре; даже тут, на верхнем этаже, чудился её плач. Вот Лили и получила. Хотела обхитрить всех, думала, что заполучила в женихи богатого волшебника, а в итоге оказалась без мужа, сына и дома. Её использовали и выкинули вон. Неужели сестричка верила, что Поттер влюблён в неё без памяти? Петунья хорошо помнила спесивого и заносчивого парня. Даже не будь его жестокой выходки во время свадебной церемонии и рассказов Северуса о проделках очкастого хулигана в школе, Поттер не понравился бы ей. Слишком уж он был показной, слишком бессердечный и эгоистичный.