Другое завтра. Хроники города, которого нет

Я бродила по улицам города, не имея конечного пункта назначения. Сейчас был тот самый момент, когда ты не спешишь куда-то, а просто находишься в этом отрезке времени словно не было прошлого, а будущее ещё не наступило. Я думала обо всем и в то же время ни о чем. Но было то, что выделялось ярче других мыслей. Это мысль о Йене. Я не видела его с того самого момента, как вылетела вихрем с той камеры. Прошло две недели, а ощущение будто это было вчера. Я знаю, что Джеймс спускался к нему на допрос и не один раз, но мне об этом говорить не стал. Это Питер рассказал, когда мы обедали в городской столовой. Иногда мне кажется, что Джеймс предпочел бы вовсе не рассказывать о том, что Йен в городе, если бы меня не назначили допрашивать заключенных. Я могу понять его злость и тревогу, но скрытность и недоверие не укладываются в моем покорёженном мозгу. А ещё он боится. Боится моей реакции на решение суда. Это отчетливее всего читается в его глазах. Что я сделаю, если Йена приговорят к смерти? Что почувствую? Я слышала, что страх за жизнь близкого человека размывает границы, открывая новые возможности, которые ты думал тебе не доступны. Но Йен не близкий мне человек. Он был им когда-то, но и я когда-то была наивна и слепа. Раньше я бы перевернула весь мир ради него, наплевав на то, как это скажется на мне и на моем будущем. А сейчас мои взгляды и отношение к некоторым вещам кардинально изменились. И это означает только одно, если это произойдет, я смотреть не стану, но и препятствовать этому тоже не собираюсь.

Не собираюсь. Одна простая фраза, наделенная непосильным грузом предательского чувства.

Проходя мимо знакомого здания, где я впервые повстречала Барта, то увидела его на том же месте, сгорбленного над какой-то дощечкой.

– Привет, – остановившись около него, поздоровалась я.

Он резко запрокинул голову назад, не ожидая моего появления.

– О, Ева, – расплылся он сразу же в улыбке. – Здравствуй. Рад тебя видеть.

– И я. Что ты делаешь? – заинтересованно посмотрела на деревянное полотно у него в руках, на котором было искусно вырезано лицо девушки.

– А, это. Да так, иногда балуюсь, когда нечего делать.

– Очень красивое баловство. Можно? – протянула руку к дощечке.

– Конечно. Только она ещё не доделана, – отдавая мне её в руки, быстро проговорил он.

Проведя пальцами по контуру резьбы, почувствовала приятную шероховатость.

– И давно ты этим занимаешься?

– Ну мой отец этим занимался, когда был жив, вот и меня научил в свое время, – пожал он плечами.

– Кто эта незнакомка? – с прищуром посмотрела на него.

– Эм… да так, одна знакомая, – как-то смущенно произнес он.

– Я думаю, твоя знакомая непременно должна увидеть это, – отдавая обратно дощечку, сказала я.

– Может когда-нибудь и увидит.

– А знаешь, у меня есть идея.

– Какая? – он с интересом поднял на меня глаза.

– Поехали со мной, узнаешь. Только возьми это все собой, – указывая на разложенные инструменты и чистые дощечки, улыбнулась ему.

* * *

Зайдя в больничный блок для пациентов, я сразу приметила золотую макушку Лив. Она сидела на кровати, сложив ноги в позе лотоса, и что-то увлечённо рисовала.

– Привет, – отодвигая прозрачную ткань балдахина, поприветствовала я.

– Ева! – радостно подскочила она.

– Тише, тебе ещё пока противопоказаны такие резкие движения, – взяв за плечи, аккуратно усадила её обратно.

– Привет, – подъехав ближе к кровати, поздоровался Барт.

– Познакомьтесь, Лив это Барт, Барт это Лив, – жестикулируя руками от одного ко второму и обратно, проговорила я.

Лив с любопытством, стала рассматривать нового знакомого. Когда её глаза опустились к его ногам, она тут же подняла их обратно.

– Наверное, это многих пугает, – указал он на свои ноги. – Но поверь мне, я их сам снял за ненадобностью, – подмигнул он ей. – Кататься куда веселее, чем ходить.

На какое-то мгновение её лицо ничего не выражало, но уже в следующую секунду она заливисто рассмеялась.

– У тебя крутая коляска, – улыбаясь, сказала она.

– Мне тоже нравится, – прокрутился он вокруг себя. – Как-нибудь я прокачу тебя на ней.

– Обещаешь?

– Честное лейтенантское, – отдал честь Барт. – Что рисуешь?

– Цветы, – протянула она свой рисунок ему.

– Ого, да у тебя настоящий талант! Как они называются?

– Это Камелия японская. Я знаю, что где-то видела их, но где не помню.

– Ты что-то вспомнила? – спросила я.

– Нет, – опустив плечи, грустно ответила она.

– Не переживай, память возвращается небыстро, это нормальный процесс. Но ты вспомнила этот цветок, это уже что-то, – ободряюще улыбнулась я.

– Наверное.

– Не наверное, а точно. Барт, научишь её резьбе по дереву?

– С удовольствием!

– А это как? – загорелись глаза Лив.

– Сейчас всё увидишь, – стал раскладывать свой набор он.

Дальше я была сторонним наблюдателем за двоими увлечёнными в работу людьми. Барт ей рассказывал про каждый инструмент и для чего он используется, наглядно показывая на светло-коричневой дощечке. А Лив периодично восторженно восклицала, наблюдая за его действиями.