Другой

В неясный рассветный час Антон Григорьевич осоловело взирал на существующую по своим законам тень. Иногда он бормотал: «Ну померцай, померцай… Куда пропала? Ага, появилась. Опять вниз головой. Что же это за обратная сторона луны такая, а?»

Сверхчувствительные стрелки подсоединенных к экрану приборов слежения за всем, чем можно, с момента исчезновения Егора ни разу не дрогнули. Электронные датчики не выработали ни одного импульса. То есть тень была, а почему она там мерцала и пропадала, за счет каких таких сил природы — черт его знает! Такая вот сама по себе тень. Просто тень. Хренотень.

«Ну-ну-ну-ну, не кипятись, не кипятись… Тень-то ведь хотя бы есть? Есть, факт. От Наташеньки с Машенькой и того не осталось. А тут целая тень».

Но вместо того, чтобы успокоиться, Антон Григорьевич вдруг зарычал и в голос, хотя и сдавленно, выпалил:

— А тело-то где? Где тело???

Сразу же опомнился, поводил головой. Понятное дело, что стены непроницаемые и никто к этой комнате без его ведома и близко не подойдёт, но… Всякое бывает — завистников и недоброжелателей полно. А ему сейчас не рычать надо, а думать. Иначе — всему конец.

Медленно: вдох — выдох, вдох — выдох… Разу так на десятом Антон Григорьевич немузыкально пропел:

— Какое мне дело, где спрятано тело…

Достал из кармана халата склянку, вытряс таблетку, отправил в рот. Хорошая такая была пилюля. Освежающе-успокаивающая.

Потом минут эдак двадцать он грезил с открытыми глазами. В этих грезах сияющие тела возносились с грешной земли в мир горний. Антон Григорьевич помотал ставшей ясной и легкой головой:

— Не верю, не верю… Должно быть научное объяснение. Пусть даже от него будет разить сивухой-псевдонаукой, но построено оно должно быть на разуме! Биополям — да! Параллельным мирам — посмотрим! Богу — нет!

Тут он заметался по комнате, забормотал:

— Цикличность развития, паравселенная, черные дыры… дыры… дыры — ах ты, Шредингеров кошак! Пр-р-р-ротоплазма!!!

Успокоился. Полез было за таблеткой, однако сам себя схватил за руку, одернул: «Хватит, дорогой, хватит!»

Тут как раз углядел себя в зеркале: ничего так мужчина, если не брать в расчет какие-то спутанные рожки на голове и выпученные глаза. А так всем вышел: и покатым лбом, и крупным породистым носом, и смешливыми губами, и осанистостью… Даже барская холеность ему не вредила, казалась окружающим своей, родной.

«Да уж, хорош. Жить бы да радоваться — ан нет! Хочется ведь гением ещё при жизни стать, а, Тоша? И любви хочется, да, родной? И не просто любви, а позаковырестей чтобы, не как у простых смертных, а?»

Антон Григорьевич осел на пол. Да, просто осел, на пятую точку — и остался сидеть, прижав колени к груди.

«Но ведь я же любил, любил её… Так любил, что дышать забывал, когда смотрел. Или… это нелюбовь была вовсе? А что тогда, а? Наваждение? Предчувствие чего-то небывалого, масштабного? Расчет, о котором до поры до времени помышлять боялся?

— А-а-а!! — опять сорвался, недуром заголосил:

— Машку с Егором зачем свел? Парня зачем неизвестно куда зафутболил? Ох, заигрался я, заигрался!

Уже не соображая, что делает, Антон Григорьевич стащил с себя башмак, и занес уже было руку, чтобы метнуть его в экран, как вдруг…

….тень перевернулась с головы на ноги и тут же обозначилось лицо. Не Егора, нет: проступила смутно знакомая учёному физиономия с размытыми чертами, в которых явственно угадывалась улыбка. А потом лицо ещё и подмигнуло Антону Григорьевичу.

Башмак выпал из ослабевших рук светила.

— Эт-то ещё что такое? — почти беззвучно выдохнул он. — Ты… кто??

Экран погас.

Рассказ девятый. Злоключения корешей по несчастью

Чистильщик вёл Тега за собой по некоему фиолетовому протоку в некую точку, где, как не в меру напыщенно пояснил поводырь, существует тот, кто при желании может ответить на вопросы Тега, если не на все, то уж точно на многие.

«Видишь ли, я простой чистильщик. Я знаю лишь, что нахожусь в одном из осколков мироздания, но я никогда не смогу сложить эти осколки воедино. Ну, разве что несколько…», — не удержался тут самоназначенный друг от демонстрации умеренного тщеславия. — «Да, кое-что я могу, не зря поставлен исполнять здесь важную функцию, не зря!»

И загадочно смолк.

«Ну, и в чем эта твоя функция заключается?» — недовольно завибрировал Тег, когда пауза в разговоре излишне затянулась. — «Что притих? Вещай давай о своем предназначении. Чего ты тут вычищаешь? Таких как я, поди, а?»

«Тебя вычистишь, как же…» — пробурчал «функционер». — «Ты сам кого хошь, пожалуй, вычистишь».

«Ну-ну, не прибедняйся… друг. Говори давай! Не хочешь? Ну, тогда каждый сам по себе. Я и без тебя разберусь».

Тег замер и обозначил движение куда-то в бок, где смутно вырисовывался новый туннель.

«Эй, эй!» — тут же завопил чистильщик. — «Ну что ты, в самом деле? Подождать чуть-чуть не можешь? Всё тебе, что положено, объяснят».

И видя, что Тег решительно от него отдаляется, заторопился, зачастил: