Другой

Он почувствовал приближение: то же старое, грустное чувство, которое предвещало — что? Он не мог сказать. Дрожь прошла по всему телу, задрожали руки и ноги, неясная тоска охватила его, и снова Тенистые Холмы занимали его мысли.

Он пытался представить их. Напрасно. Мозг искал на ощупь: что это было? Что-то забытое им? Или то, чего не знал никогда? Был ли это вкус? запах? место? Вавилон — конечная остановка? Что было в конце линии?

Прикрыв глаза ладонью, он сполз с песка в воду и покачивался на волнах, пока перед мысленным взором не возник образ: тело, лежащее в гробу посреди гостиной, нижняя крышка закрыта, верхняя откинута на шарнирах. Он плеснулся в воде.

— На что, по-твоему, это похоже — быть мертвым?

— Черт! Если ты мертвый — ты мертвый. Это просто ничто. Тебя кладут в ящик, раскрашивают лицо, будто ты живой, но только уснул. Затем роют яму, опускают тебя в нее — и все.

— Но если ты умер, ты же должен отправиться в какое-то место — на небо или в ад, но куда-нибудь!

Холланд захохотал:

— Кто теперь верит в эту чепуху? Это просто взрослые болтают в воскресной школе.

— Но должен же ты куда-то деться, разве нет? — продолжал размышлять Нильс. Он лежал в воде на спине, глядя в небо: облака были тоньше, чем кружево, как сборки на нижней юбке под широким голубым платьем.

— Какую последнюю вещь ты хотел бы увидеть, прежде чем умереть?

— Хм?

— Последняя вещь. Если бы тебе предложили что-нибудь одно, что ты мог бы увидеть перед смертью, что бы ты выбрал? Например — закат? Человека? Океан? Что?

Холланд засмеялся:

— Послушай, если бы я умирал, я был бы слишком занят, чтобы смотреть на закаты. И ты тоже.

Встав на ноги, Нильс повернулся и посмотрел за реку, где несколько коров паслись в лугах ниже Авалонского хребта.

— Я хотел бы увидеть Ее, — сказал он.

— Корову? — поддел его Холланд.

Нильс покачал головой и улыбнулся. Нет, он имел в виду Ангела Светлого Дня, пояснил он серьезно. Ангела — вот кого он хотел бы увидеть напоследок. Он вызвал ее образ: волосы рассыпались по плечам, сияющие белые крылья легко машут, и ее улыбка, когда она протягивает ему лилию... унося его в Рай.

— Откуда ты знаешь, что она не утащит тебя в ад?

— Ангелы не бывают в аду. Только дурные люди.

— Сатана тоже был ангелом, и он попал в ад.

— Люцифер? Он попал в ад потому, что был зол. Ты ведь знаешь, что это такое, правда? — спросил он мягко.

— Что? Зло? Зло — это плохо, вот и все.

— И злой человек — это тот, кто делает дурные вещи?

— Я так считаю. Я никогда не перестаю думать об этом... — Неожиданно Холланд переключился на другой предмет. — Я все думаю о нашем представлении.

— А что с ним? — Нильс поплыл обратно к отмели.

— Если мы собираемся показать фокус, нам нужен свет внизу, в яблочном подвале. Эти камыши теперь слишком сухие, чтобы можно было пользоваться спичками. Нам нужен фонарь, повесим его где-нибудь, фонарь даст достаточно света.

— Где мы возьмем фонарь?

Холланд подумал немного, но не ответил. Потом сказал:

— Ты что-нибудь придумал с фокусом?

— Да.

— И?

Нильс знал, чего он ждет.

— Ну... — начал он неуверенно.

— Ничего не получается, так?

— Получается. Единственная проблема — изготовить сундук...

Холланд кудахтнул.

— Нильс Александер, ты забыл кое-что.

Разве? Что? Он был уверен, что обдумал трюк со всех сторон. Он не мог представить...

— Ты забыл. Как можем мы оба залезть в сундук?

Ох. Тупой, глупый Нильс. Да, он не планировал на двоих.

Он был слишком самонадеян, естественно, воображая себя единственным исполнителем трюка, поскольку Чэн Ю делал его один. Но нет, Холланд имел в виду еще кое-что, он снова качал головой.

— Ты забыл еще кое-что — фокус все равно не получится.

— Не получится? Почему не получится?

— Из-за Двери Рабов. Вспомнил? Нет? Пошли. Одевайся, я покажу тебе.

* * *

Ее называли Дверью Рабов, потому что много лет назад, перед Гражданской войной, когда Коннектикут первым включился в движение аболиционистов, прадедушка Перри провел беглых рабов через нее: мужчин, и женщин, и детей, он прятал их, пока они не отправились тайными тропами в Канаду. Холланд прислонился к стене и спросил:

— Вот теперь. Посмотри на меня, Нильс Александер. Что еще ты забыл?

Нильс не знал.

— Подумай. Предположим, мы построили сундук над люком, допустим, мы спустились вниз, в яблочный погреб. Все абсолютно замечательно до этого момента. Что потом?

— Потом мы прыгаем на матрасы, меняем костюм, выходим за дверь, бежим наверх и появляемся перед публикой.

— Что мы делаем? — Холланд хотел заставить его думать.

— Мы... выбегаем... из... — Он замер на полуслове. Вот он, прямо перед глазами. Смотрит на него. Замок. По приказу дяди Джорджа. Навесной замок и цепь сделали Дверь Рабов бесполезной. И ключ в кармане у дяди Джорджа. А без него другого пути из погреба нет.

Холланд расцвел улыбкой торжества:

— Теперь все, пошли наверх, — и побежал вверх по ступенькам. Он поднял крышку люка и посмотрел вниз, в погреб. — Слушай, я могу сделать это, — сказал он живо. — Я знаю, как сделать, чтобы все получилось. Предоставь это мне.