Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика

Как будто хватаясь за соломинку, Райкин на исходе своей жизни загорелся желанием съездить на гастроли в Америку. Он, видимо, надеялся, что там еще существовал «умный зритель в девятом ряду», который мог бы по-настоящему оценить его искусство – его соплеменники. Кто-то скажет, что ведь и в СССР было много евреев, даже больше, чем в Америке. Но дело в том, что это были другие евреи – «испорченные», из числа проклинателей советского строя и апологетов будущего «Телемского аббатства». А в Америке жили другие евреи – не испорченные. Не испортиться в Мекке всеобщего потребления им помогла сильнейшая ностальгия по советской жизни, которая внезапно охватила их на чужбине. Став американцами, они в то же время остались «совками» в лучшем смысле этого слова. Именно с ними и загорелся желанием встретиться Райкин на закате своей жизни. Тем более что ситуация позволяла это сделать – Горбачев запустил процесс активного «прогибания» перед Америкой (с декабря 1986 года, когда он встретился на Мальте с Д. Бушем-старшим).

Заметим, что сторонников исполнить желание Райкина на родине было не так много. Эти люди просто не понимали, зачем это нужно артисту – рисковать жизнью ради поездки за тридевять земель. Не понимали сатирика даже его дети, о чем можно прочитать в воспоминаниях его дочери Екатерины Райкиной. Вот ее слова:

«В 1987 году появилась реальная возможность увидеть Америку, выступить перед твоими зрителями, навсегда уехавшими из страны и увезшими с собой, в своих сердцах и душах своего Райкина.

Министерство культуры – «за», медицина – «против»: «Как! Перелет через океан! Семь городов! Перелет и поездки по стране, перемена климата! Он не выдержит!» Врачи всегда недооценивали твою эмоциональную силу. Не брали в расчет энергетику твоего зала. Услышав приговор врачей, ты заплакал. Я примчалась к тебе, стала успокаивать. Я говорила, конечно, очень обидно, что разрешение и возможность поехать в Америку пришли так поздно, когда плохо со здоровьем, когда все трудно: ходить, держать вилку и нож, одеваться, бриться… Ну что ж… Зато ты прожил такую интересную жизнь, ты полностью выразил свой неповторимый талант, ты нашел свой жанр, ты организовал свой театр, ты так любим людьми. Ведь это феноменально! Тебя обожают, тебе пишут, ты всегда желанен! У тебя прекрасная, умная жена, у тебя преданные дети, внук… Но ты не был в Америке, ну и что? И Индия прошла мимо, и Япония, и Франция. Зато… И я начинала по новому кругу перечислять все, чем одарила тебя жизнь. Ты внимательно, не перебивая, слушал и как будто соглашался. Когда я выдохлась в конце моего двухчасового монолога, ты сказал: «А что же мы будем делать в сентябре вместо нашей поездки? Теперь уже поздно, наверное, затевать разговор о путевках (дело было в июне)». Я заверила тебя, что позвоню в санаторий, в Латвию, в твое любимое «Рижское взморье», что еще не поздно, тебя с мамочкой там всегда ждут и т. д. и т. п. Казалось, дело улажено…»