Другой день, другая ночь

– Наверное. – Эбби кивает. – Выкидыши случаются по разным причинам.

– Нет… – тихим голосом говорит Лилли. – Беременность была доношенной. Казалось, что все в порядке. А потом родился мертвый ребенок. Как видите, у меня все же есть некоторый опыт с детьми… – Она смахивает с глаз слезы.

Эбби тоже вот-вот расплачется. Все еще хуже, чем я себе представляла. Бедная Лилли. Как бы мне хотелось отмотать назад те несколько последних минут утреннего сеанса.

– В этом рисунке я пыталась выразить свои чувства. Бет предложила на одном из занятий – вы же знаете, как она увлечена творческим подходом. И мне действительно помогает.

Эбби вновь рассматривает рисунок.

– Вот тут моя малышка, – объясняет Лилли, понемногу успокаиваясь.

Она показывает на фигуру, которую Эбби приняла за птицу. След из точек означает, что она вырвалась из темного нутра.

– Похожа на ангела, – шепчет Эбби.

Они обе молчат, смотрят, впитывают. Спустя некоторое время Эбби спрашивает:

– Думаете, биполярное расстройство связано с тем, через что вам пришлось пройти? Впрочем, – она поднимает руку, – если не хотите, не отвечайте, пожалуйста.

Лилли опять пожимает плечами.

– Без понятия. Моя сестра Тамара… ее тоже насиловали, однако у нее все нормально. Не нормально, разумеется, но биполярного расстройства нет. Кто знает? Джиллиан говорит, что разные люди реагируют по-разному на одинаковые ситуации. Хотя она же мне рассказывала, что эмоциональная травма может привести к реальным физическим изменениям в головном мозге, влияющим на то, как человек реагирует на стресс и тому подобные состояния. Возможно, во мне уже было что-то разрегулировано на химическом уровне… Хотя, да, без всего этого дерьма, – она будто сплевывает слово, – вряд ли мне было бы настолько плохо.

– У вас на самом деле большие успехи, – говорит Эбби и, помолчав, добавляет: – Я вами восхищаюсь. Честно сказать, и раньше восхищалась, а теперь еще больше.

Лилли удивленно смотрит на нее.

– Серьезно?

– Да. Вообще-то Каллум отреагировал на ваши наклейки очень необычно. Никогда не видела, чтобы он вдруг начал контактировать с незнакомым человеком. Даже со мной он нечасто ведет себя так восторженно.

– Ох, – произносит Лилли. – Наверное, это тяжело.

– Иногда. – Эбби задумывается. Она не хочет, чтобы ее считали несдержанной; однако Лилли, похоже, до сих пор не уловила, что она пытается ей сказать. – Знаете, Лилли, у вас есть дар. То, как вы общаетесь с людьми, – редкость. Вы находите время, чтобы поддержать каждого, проявить доброту. Не знаю, как без вас мне удалось бы пережить тут несколько первых дней.

– Ой, Эбби, не надо, я сейчас опять расстроюсь. – У Лилли дрожит нижняя губа. – Хотя спасибо. – Немного поколебавшись, она добавляет: – Можно мне вас обнять?

– Конечно.

Прижав ее к себе, Эбби вдыхает сладкий абрикосовый аромат.

29

– Ну, как ваши дела? – спрашивает Джонни у Карен, расположившейся напротив.

– С Лилли все нормально? Мне очень жаль, что на групповом сеансе так вышло.

Джонни ерзает в кресле.

– Пожалуй, об этом вам лучше спросить у нее самой. Простите, я не вправе обсуждать ситуацию Лилли. – Ему явно хочется, чтобы разговор пошел в другом русле. – К тому же мы здесь, чтобы говорить о вас, Карен, и о том, как у вас идут дела после нашего с вами сеанса на прошлой неделе.

Похоже, я опять взялась за свое, понимает Карен. Думаю о других.

– У меня было по-разному, – произносит она и понимает, что эти слова ровно такие же ни к чему не обязывающие, как и обстановка в комнате. – Но приятно прийти сюда и поговорить.

Хотя сегодня утром мне было неловко. Впрочем, от этих слов она воздерживается. Они могут прозвучать как критика, а ей инстинктивно хочется защитить Джонни.

– Мне интересно, вы размышляли о нашем с вами разговоре? В частности, о ваших чувствах к отцу?

Ох. Карен надеялась, что ей удастся пока избежать этой темы.

– Да.

Она разглядывает занавески, пытаясь сочинить ответ, однако внезапно понимает, что думает о тюле – зря они его повесили, он плохо пропускает свет.

– И?..

– Кажется, тоска – это такая особенность моего характера. Мысли о муже возникают снова и снова…

Воображение внезапно рисует Саймона: он вышел из душа, мокрые волосы, на коже капли воды.

– Очень трудно о нем не думать. – Она сдерживает слезы. – Только не знаю, хочу ли я, чтобы это прошло. Тогда я буду стыдиться, что забыла его.

Теперь Саймон сушит волосы полотенцем.

– Я вовсе не предлагаю зажимать эти чувства, – говорит Джонни. – Но нам, наверное, стоит попытаться сделать так, чтобы воспоминания о Саймоне и об отце не загоняли вас в депрессию.

И тут – словно эта мысль зародилась в ее голове с подачи самого Саймона – Карен осеняет:

– Знаете, эти две ситуации кажутся мне совершенно разными, потому что папа был намного старше и долго болел, хотя в том, как они умерли, есть и общее… В обоих случаях это произошло в феврале.