Другой дом

Но, кажется, Майк умел мастерски пропускать мимо ушей всё, что ему не нравилось. Так вышло и в этот раз – услышав лишь первую половину фразы, Кинг заметно оживился.

– Вдохновение? Ты пишешь что-то? Дай почитать!

С этими словами парень развернул мой компьютер к себе, явно намереваясь сунуть свой любопытный нос в него. Я даже дергаться не стала, наблюдая за тем, как постепенно вытягивается его лицо.

– Это что такое? – спросил он, тыча пальцем в монитор.

– Мой роман. Незаконченный, – спокойно отозвалась я, делая глоток уже слегка остывшего шоколада.

– Но что за иероглифы? На каком языке это написано?

– А сам не догадываешься? – хмыкнула я, – Это – русский язык. И не такие уж это и иероглифы – если присмотришься, найдешь даже знакомые буквы. Они, правда, имеют совершенно другое значение, но это неважно.

– А почему ты пишешь именно на этом языке? – спросил Майк, возвращая мне компьютер.

– А почему ты спрашиваешь? – ответила вопросом на вопрос я, – И вообще – тебе разве не пора идти…ну, я не знаю, куда-нибудь?

– Тебе неприятно мое общество? – прищурившись, спросил Майкл, – Я понимаю, что я не Кев, но нельзя же быть настолько категоричной.

– Не поняла. Ты о чем? – нахмурившись, спросила я.

– Он часто говорит о тебе. Вы вроде как неплохо общаетесь.

Ну да, это было правдой. С Кевином у нас сложились неплохие приятельские отношения – мы часто болтали в коридорах о всякой ерунде. Он был приятным, веселым парнем и всерьез утверждал, что его дреды приносят удачу, если за них подержаться. Правда, он мне этого сделать пока так и не разрешил, но я надеялась когда-нибудь его всё же переубедить.

– Есть немного, – не стала спорить я, – Он – хороший друг и интересный собеседник.

– А еще он запал на тебя, – добавил Майк.

Я издала короткий смешок, выражающий мое мнение относительно бредовости этой мысли, и покачала головой:

– Не думаю. Я не давала ему повода для подобных мыслей.

– А ты думаешь, парню нужен повод или особое разрешение, чтобы увлечься девушкой? – приподнял Майк одну из своих до безобразия идеальных бровей, глядя на меня с нескрываемым удивлением.

– Ну…У меня не так много опыта в подобный вопросах, так что…наверное? – это прозвучало, как вопрос, да скорее всего так и было.

– Ну так я тебе вот что скажу – люди обычно не контролируют ту часть мозга, которая отвечает за чувства, будь то влюбленность, страсть или еще какая штука. И, кстати, говоря об опыте. Немного – это сколько?

Ну что, давненько я не краснела? Так самое время это исправить. Что я и сделала под пристальным взглядом Кинга. Отвечать я не спешила, решив отдать всё свое внимание горячему шоколаду. Который, кстати, был очень неплох. Я бы даже сказала – прекрасен. Блин, да я бы всё что угодно сказала, лишь бы не отвечать на этот вопрос!

Ответ на который Майк, по всей видимости, прочел на моих покрытых алой краской щеках. Его глаза расширились от удивления.

– Погоди, ты хочешь сказать, что у тебя его вообще нет?! Да как такое вообще может быть? – потрясенно выдохнул парень.

– А что тебя так удивляет? – буркнула я недовольно, – Ты меня вообще видел?

Да, я помню, что научилась любить и принимать себя. Я – не другие. Поэтому реакция Майкла меня, если честно, порядком смутила.

– В том то и дело, что видел! –воскликнул Майк, – И не только я! Если уж на то пошло – то у тебя уже есть несколько поклонников в баскетбольной команде, и парочка врагов среди чирлидерш. Куда вообще парни в России смотрели?!

Ну зашибись, приплыли. И это я не про поклонников – эту часть фразы я пропустила мимо ушей. Враги. Только их мне не хватало. Откуда они вообще взялись на мою голову? Я из всех ребят общаюсь только вот с Кингами да с Кевом. Неужели девушки думают, что я посягнула на предводителя всех нарциссов (читать – Майка Кинга). Вот уж дудки.

А потом я уловила вопрос. Который, судя по взгляду Майка, был отнюдь не риторическим. Пожав плечами, я ответила:

– Дело не во внешности. Я просто всегда была другой.

– И в чем это выражалось? Все приносили на завтрак бутерброды, а ты – дождевых червей?

Вот откуда всё это в его голове вообще?! Что за помойка мыслей? Поморщившись от подобного сравнения, я покачала головой:

– Нет. Просто, я была мечтательницей. Всегда витала в облаках, придумывала что-то, какие-то свои миры, сюжеты, истории. Часто отвлекалась от уроков, выпадала из реальности. Учителей это бесило, одноклассников – отпугивало.

– Но почему? – кажется, Майк искренне не понимал, в чем дело, – Что плохого в том, чтобы уметь мечтать? Богатое воображение – это болезнь?

– В нашей школе – да и вообще в городе – отличаться…ну, это не считается нормой. У людей есть своя, приземленная жизнь, устои. Их пугает всё, что они не могут понять. Чтобы ты понимал – на факультете журналистики нас было всего двенадцать человек, и даже среди них я слишком выделялась.

– Знаешь, мне это напоминает сказку «Красавица и чудовище», – хмыкнул Кинг, – Там тоже Белль не понимали, потому что она была единственной, кто умел читать. Да уж, ну и варварская у вас страна.