Другой класс

С другой стороны, похищение с целью выкупа? В Молбри? Как-то неубедительно это звучало. Молбри принадлежит к числу таких мест, где по-настоящему никогда ничего не происходит. Даже теперь коренные жители нашей Деревни по-прежнему частенько оставляют двери своих домов незапертыми. Правда, в другом районе Молбри, который у нас называют Белым Городом, все совершенно иначе: там в домах из камня-дикаря окна зачастую снабжены прочными решетками, дабы сохранить в целости оконные стекла. От Белого Города до Деревни меньше мили, но это два совершенно разных мира. И даже пабы в той и другой части Молбри сильно друг от друга отличаются; в забегаловках Белого Города можно разве что фиш-энд-чипс купить, а, например, в кафешке «Розовая зебра» подают и разные салаты, и всевозможные этнические блюда. Мальчики (и девочки, разумеется), проживающие в Белом Городе, посещают в основном школу «Саннибэнк Парк», мерзкое бетонное здание на Эбби-роуд; на лицах этих ребят навсегда застыло выражение какой-то петушиной гордости и надменности – явная попытка скрыть исходное отвращение к своему происхождению и к себе самому. А поскольку мой дом стоит в самом дальнем конце Дог-лейн, почти на границе с Белым Городом, то эти «саннибэнкеры» вечно запихивают промасленные куски газеты из-под фиш-энд-чипс[115] в мою зеленую изгородь, тем самым как бы освобождая себя от ответственности за разбрасывание мусора. Однако же и у тех, кто учится всего лишь в «Саннибэнк Парк», тоже есть родители, которые тоже стали бы горевать, если бы их ребенок пропал. Так кем же все-таки он был – тот мальчик, чье тело извлекли из затопленной шахты? И кем были те, кто, возможно, все еще ждал его возвращения?

Дверь мне открыла миссис Наттер. Я хорошо помнил эту хрупкую элегантную женщину, но теперь она так исхудала, что стала похожа на скелет, и я с трудом ее узнал. Одета была во что-то совсем уж непонятное – в какой-то длинный развевающийся балахон со сложным рисунком в виде закрученных петель; в этом одеянии она напоминала ребенка, который наспех завернулся в покрывало, сдернув его с кровати. Рядом с ней стояла миссис Харрингтон, державшая в руках чашку кофе.

– Мистер Стрейтли! Какой сюрприз!

Впрочем, по лицу миссис Наттер никак нельзя было с уверенностью сказать, приятный это сюрприз или не очень. Я поклонился, слегка коснувшись шляпы. В последние годы я привык зимой носить шляпу; шляпа была, конечно, немодная, зато весьма практичная; особенно она пригождалась мне в снегопад; и кроме того, шляпа всегда дает возможность чем-то заняться, если имеешь дело с женщинами.

– Доброе утро, миссис Наттер. Я, собственно, зашел всего лишь узнать, не нужно ли что-нибудь Чарли. Книги, конспекты классных занятий или, может, что-то еще. Мы все очень волновались, когда он пропал.

Она улыбнулась дрожащей улыбкой и сказала:

– Благодарю вас. Чарли, правда, сейчас отдыхает, но он совершенно здоров. Я непременно скажу ему, что вы заходили. Ему, конечно же, будет очень приятно. Я бы пригласила вас выпить кофе, но… – Она как-то неопределенно взмахнула рукой, как бы вовлекая в этот жест и миссис Харрингтон, и гостиную у нее за спиной, и ту бесформенную хламиду, что была на ней, – интересно, как эта штука называется? Кафтан? Капот? – и давая мне понять, что по всем этим причинам принять меня она ну никак не может.

Миссис Харрингтон посмотрела на меня – глаза у нее были такие же, как у сына: темно-темно-карие, кажущиеся почти черными, – и сообщила:

– В данный момент мы молились! – Ну, естественно. Молитва – вот вечный козырь, позволяющий выпутаться из любой затруднительной ситуации.

– Да-да, конечно, я не стану вам мешать, – поспешно сказал я. – Я всего лишь хотел убедиться, что с Чарли все в порядке. Но если впредь я смогу хоть чем-то помочь… или если в школе возникнут какие-то затруднения…

– Нет-нет, никаких затруднений, благодарю вас. – Миссис Наттер топталась в дверях, с нетерпением ожидая, когда я наконец уйду. Я заметил, что руки у нее, как и у Чарли, покрыты красными пятнами экземы.

– Но, если мальчики в школе начнут дразнить или травить Чарли…

– Нет-нет! – почти выкрикнула она неожиданно тонким и резким голосом. – Благодарю вас, мистер Стрейтли. Случившееся не имеет ни малейшего отношения к «Сент-Освальдз». У Чарли просто немного… сдали нервы. Он очень впечатлительный мальчик, да еще и нездоров был… Понимаете, у моего мужа очень напряженная работа, на него пытаются оказать давление… – Она не договорила.

Я кивнул.

– Да, разумеется, я понимаю. – И я, снова вежливо раскланявшись и коснувшись шляпы, неторопливо двинулся обратно по длинной подъездной дорожке.

На повороте я, по-моему, заметил в одном из окон верхнего этажа бледное лицо, наполовину скрытое капельками тумана от осевшего на стекле дыхания. Мне показалось, что это был Чарли, хоть я и не мог быть до конца в этом уверен.

Но если даже это действительно был он, то в последующие семь лет мне не представилось больше ни одной возможности снова его увидеть.

Глава четвертая Декабрь 1981