Другой класс

Уинтер указал мне на логотип, отпечатанный на обратной стороне листовки. Это была стилизованная буква «S»[132], которая выглядела как две фигуры, стоящие лицом друг к другу и соединившие руки; под ними была дата, соответствующая текущему году. Я хорошо знал этот логотип. Он мне не раз попадался на разных жестянках и постерах.

«Выжившие». Та самая организация, с которой связан доктор Блейкли, он же Вещь № 1, он же «гуру по вопросам насилия». До сих пор я воспринимал его как простого солдата, временно вышедшего из игры и вынужденного вместе с Джонни Харрингтоном устремиться на штурм очередной бумажно-бюрократической крепости. Но снова увидеть практически тот же самый текст на листовке, выпускаемой организацией «Выжившие»…

– Что это значит? – вырвалось у меня.

– Я давно уже заглядываю на сайт «Выживших», – сказал Уинтер. – Эта организация возникла в 1988-м, вскоре после ареста Гарри Кларка. Сперва как некая телефонная «линия доверия», укомплектованная горсткой волонтеров. Тогда она называлась…

– «Говорят выжившие»! – Теперь и я припомнил это название; тогда публичным лицом этой организации была Лиз Макрей, лечащий врач Дэвида Спайкли. Во время процесса над Гарри ее вызвали в суд в качестве свидетеля-эксперта. Тогда она была еще совсем молодой, определенно не старше двадцати пяти; ее золотисто-каштановые волосы были аккуратно подстрижены в форме каре; а ее чрезвычайно серьезная манера держаться совершенно умилила присутствовавших. Собственно, и само расследование инициировала именно Лиз Макрей, посеяв тревогу среди социальных служб и сообщив им те сведения, которые получила в результате многочисленных бесед со своим пациентом. Во время этих бесед Спайкли часто упоминал некого преподавателя школы «Сент-Освальдз», с которым были связаны вполне определенные дурно пахнущие события. Адвокат Гарри, разумеется, тут же отметил, что Спайкли ни разу не назвал своим насильником именно Гарри Кларка, однако мисс Макрей восприняла его замечание с ледяным спокойствием, а в ответ заявила, что люди, пережившие столь тяжкую душевную и физическую травму, оказываются зачастую не в состоянии открыто говорить об этом; иногда они не способны выговорить даже несколько самых тривиальных слов, связанных с тем печальным опытом, который получили.

«Выжившие». Тогда-то в суде я впервые и услышал это слово, и произнесено оно было в соответствующем контексте. И вот теперь я снова столкнулся с ним, и оно оказалось связано с церковью Омега Роуз, той самой, что некогда мучила Чарли Наттера, промывала мозги Дэвиду Спайкли и подталкивала Джонни Харрингтона свидетельствовать против Гарри. Я снова посмотрел на эту розовую листовку, и тут вдруг до меня дошло, почему стиль этого отвратительного опуса показался мне таким знакомым: ведь почти то же самое я слышал совсем недавно на школьной Ассамблее во время выступления нового директора…

– Это Харрингтон написал? Харрингтон?

Уинтер кивнул.

– Похоже на то. Во всяком случае, он точно находился где-то поблизости. После того процесса их «линия доверия» значительно расширилась, а название свое они сократили и стали называться просто «Выжившие». Лиз Макрей еще несколько лет весьма активно с ними сотрудничала, выступая в качестве консультанта по проблемам нарушения и восстановления памяти. В 1993-м за благотворительную деятельность ее наградили Медалью Британской Империи. В 1991 она вышла замуж и в настоящее время активным членом организации более не является. Детей у нее нет, хотя она несколько раз лечилась от бесплодия, и теперь она возглавляет группу поддержки бездетных пар в Хэрроугейте. Все это подтверждают и «Friends Reunited»[133]. Кстати, ее нынешнее имя – Элизабет Харрингтон.

Глава пятая Осенний триместр 2005

Дорогой Мышонок,

После суда над Гарри мне пришлось некоторое время лечиться, чтобы прийти в согласие с самим собой и осмотреть завоеванное пространство. Вообще-то выступление в зале суда здорово меня развлекло; я получил возможность высказаться, меня слушали так, словно мои слова действительно имеют значение. Я больше не чувствовал себя полным неудачником. Теперь я был одним из выживших, человеком, безусловно, мужественным, храбро выступившим перед судом присяжных против своего бывшего растлителя. Какое-то время это вызывало у меня даже какое-то радостное возбуждение. Но, увы, длилось это недолго. Ощущение триумфа померкло, и я снова почувствовал себя прежним маленьким хромым мальчиком, который тщетно прислушивается на склоне горы, надеясь услышать далекое эхо шагов тех детей, которых Дудочник увлек за собой в пещеру.